Вихри враждебные веют над нами…

               Рассказ «Шарик». «Во дворе у нас один мальчик держит песика Шарика на цепи…Поднес я ему однажды куриные кости, еще теплые, пахучие, а тут как раз мальчик спустил беднягу побегать по двору…Подбежал ко мне, лохматый, меня опрыгал, кости понюхал – и прочь…Не надо мне, мол, ваших костей, – дайте только свободу!…». Вывод мой: за свободу собачью, вероятно, все они и боролись.

               А вот в рассказе «Матренин двор» пишет о том, что попал он  к Матрене Васильевне после его отказа в определении его учителем в деревню Высокое поле: «Название не лгало. На взгорке между лужков, а потом других взгорков, цельно обомкнутое лесом, с прудом и плотинкой Высокое поле было тем самым местом,  где не обидно бы жить и умереть. Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше – когда ниоткуда не слышно радио и все в мире молчит. Увы, там не пекли хлеба. Вся деревня волокла снедь мешками из областного города». Далее. «Без ошибки я мог предположить, что вечерами над дверьми клуба будет нарываться радиола, а по улице пображивать пьяные да подпырывать друг друга ножами».

                Описывает писатель лето 1956года, когда он, отбыв срок, прибыл на жительство. Так, рассуждая о свободе и тишине жизни, где бы «жить и умереть», его мечтания и возвышенные чувства преодолело обыденное бытие – желание хорошо пожрать.  А ведь он (хлеб) был за бугром, там, где находилась деревня Тальново, где и находился Матренин двор. Описывая Матренино убогое, грязное житье и жилье, кишевшее мышами и тараканами, не державшая, кроме «грязно-белой кривоногой козы», никакой скотинки, даже поросенка, писатель пишет: «В самом деле! – ведь поросенок-то в каждой избе! А у нее не было. Что может быть легче – выкармливать жадного поросенка, ничего в мире не признающего, кроме еды! Трижды в день варить ему, жить для него – а потом зарезать и иметь сало. А она не имела… Не гналась за обзаводом…Не выбивалась, чтобы купить вещь и потом беречь их больше своей жизни. Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев. (Т.е. все прилично одетые люди – уроды и злодеи, а сам?). Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей,  но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, – она не скопила имущества к смерти. Грязно-белая коза, колченогая кошка, фикусы… Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице,  не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша.

               Вот к таковой «праведной» жизни призывал всех Солженицын, но не сам, так как жрать охота хлеб, но не без масла и икры. (Ниже поймете). Кроме той «проповеди» он проповедовал в Архипелаге Гулаге и истошно всех призывал верить в искренность и патриотизм белогвардейцев, дезертиров, власовцев, бандеровцев, казаков-красновцев, полицаев и всех прочих изменников Родины. Упрекая  А.И.Деникина и других Белых генералов в призывах  к оказанию помощи и поддержке СССР, оправдывая изменника Власова, он обвиняет и Запад. В том, что: «…и Сталин, и Гитлер, и Запад вышибали из-под них такие подпорки (Власовское окружение возомнило себя «третьей силой»): для Запада они были какой-то странной категорией нацистских пособников, ни в чем не замечательней.…Трагикомично, но среди добровольческих антибольшевистских батальонов, прибывших на Западный фронт, союзники распространяли воззвания: перебежчикам обещается немедленная отправка в Советский Союз». Трагикомично – это для Солженицына, а для тех же рядовых власовцев, ставших ими в основном по принуждению – трагедия всей жизни.

               Кощунственно звучат  его утверждения в том, что «генерал-майор Михаил Лукин, который еще в 1941г. соглашался на борьбу против сталинского режима, но требовал гарантий национальной независимости для безкоммунистической России, а не получив таких гарантий не сделал шагу из лагеря военнопленных», мог поверить в заверения Гитлера, а Гитлер не мог дать таких заверений. (Немножко поправим «праведника», во-первых Лукин был в 1940г. в звании генерал-лейтенанта и зачем его капитан Солженицын разжаловал? Во-вторых,  о генерале Лукине Михаиле Федоровиче и отношении к нему Сталина – ниже).

               А вот почему-то генерал-лейтенанта Карбышева Дмитрия Михайловича (царский полковник) Солженицын забыл, которого немцы до конца войны склоняли к сотрудничеству, но, не добившись согласия даже путем пыток,  зверски замучили. Обливали, Солженицынские благодетели, зимой на морозе  водой  пока он не превратился в ледяную глыбу, и  не скончался.