Вихри враждебные веют над нами…

               А теперь, как «выбивали» показания по Солженицыну. В Гулаге оп описывает допрос у Мироненко (Джидинский лагерь). «Едва только Бабича вводят – запах вкусной еды прохватывает его. И Мироненко сажает его поближе к дымящемуся мясному борщу и котлетам. И будто не видя этого борща и котлет, и даже не видя, что Бабич видит, начинает ласково приводить десятки доводов, облегчающих совесть, оправдывающих, почему можно и нужно дать ложные показания». И далее такая же обработка. «И дрогнул Бабич! Голод жизни оказался сильней жажды правды. И оклеветал двадцать четыре человека…Во время следствия его кормили, но не докармливали».

               «Недокормили» и русского историка, на которого постоянно ссылаются п…ки. Этот историк С.П.Мельгунов, написавший многое, в том числе и: «Красная книга ВЧК». Солженицын описывает ситуацию так. «Аресты произошли по доносу одного из бледных участников Национального центра – Н.Н.Виноградского…Весь обвинительный материал почерпнут был из показаний самих подсудимых…многие показания подследственных приведены дословно и они не приглядны». Речь идет о Книге Мельгунова. И там же Александр Исаевич  пишет: «И Мельгунов, столь проницательно потом объясняющий немало исторических лиц русской революции, тут сам легко попадается: подтверждает участие в Союзе Возрождения тех лиц, которые, как будто бы прояснились из письменных показаний, ему предъявленных…Эти показания изумляли и подавляли однодельцев, которым их показывали в свою очередь: как будто он рассказывал все своею неудержимой охотой». Не изумляет такая предательская позиция  только п…ков. Они, что? Сами такие?

               А вот еще одно дело «таганское дело» (1921г.). Следователь Я.С.Агранов заключил с подсудимым профессором Таганцевым соглашение, так как тот 45 дней «героически молчал». Соглашение о том, что в ответ на «показания о нашей организации, не утаивая ничего,…не утаю ни одного лица, причастного к нашей группе» следователь обещал, что ни к кому из осужденных не будет применена высшая мера наказания. Следует обратить внимание, что ни о каких мерах физического воздействия речь не шла, а только методом убеждений, работая «под дурачка»: «Многих обворожил Яков Самуилович своей любезностью» и 87 человек по делу Таганцева было расстреляно. Но это так Солженицын пишет, а на самом деле как? – высылали ведь. И далее Солженицын делает вывод: «Вот так легко попадались на чекистский крючок и сдавались, и гибла, русская интеллигенция…».

               Приведем в качестве еще одного примера репрессий, но в отношении церковной власти (православный журнал «Фома», декабрь 2011).  Речь пойдет о священномученике Николае (Добронравове), архиепископе Владимирском и Суздальском. До революции 17 года он служил службу в храме Александровского военного училища в Москве, по закрытии которого был переведен в храм Всех Святых в Кулишках. Он активный участник Поместного Собора 1917-1918гг. Но, начнем по теме. «19 августа 1918 года сотрудники ЧК во главе со следователем Реденсом (созвучно Родосу) пришли к дверям храма и потребовали от отца Николая, чтобы он выдал им ключи. Тот вежливо ответил, что при обыске храма необходимо присутствие председателя приходского совета. После такого ответа Реденс немедленно арестовал священника и отвез его в тюрьму ЧК на Лубянку. Во время обыска чекисты обнаружили дневники священника с краткими заметками, касающихся, в частности, восстания большевиков 3-5 июля 1917 года в Петрограде,  а также сопротивления большевикам юнкеров в ноябре 1917 года. Под датой 2 (15) ноября 1917 года протоирей Николай записал: «Страшный день сдачи большевикам». По окончании следствия Реденс написал заключение: «Из допроса гражданина Добронравова я вынес впечатление, что он принимал участие в политической жизни…хотя у меня нет материалов, дабы установить его роль в событиях июля 1917 года, а также в октябрьской революции; из всего видно, что это вредный для революции «тип», который, будучи на свободе, наверняка спокойно сидеть не будет. Поэтому предлагаю отправить его в концентрационный лагерь».