Викиликс: Секретные файлы

Однако США не могли долго удерживать свою единственную азиатскую колонию. При склонности президента Вудро Вильсона тут же вставать на защиту (хоть и риторически) принципа самоопределения по всему колонизованному миру^{533} и при антиколониальных движениях, набиравших скорость по всей Азии в начале XX столетия, Филиппины были обречены стать (формально) независимым государством. К 1946 году США заявили о независимости создания островного государства. Но страна, управляемая олигархией, связанной и идеологически, и коммерчески с Вашингтоном, боролась за то, чтобы проводить собственный независимый курс. Культура зависимости определила отношения стран Юго-Восточной Азии с США. Как отмечал Джеймс Фэллоуз,

«Америка помешала Филиппинам воспользоваться плодами своего восстания против Испании. В 1898 году США вмешались в борьбу с испанцами, а затем развернулись на 180 градусов и стали сражаться с филиппинскими националистами. Это была жестокая партизанская война, в которой погибло почти полмиллиона филиппинских солдат и мирных граждан… Но американское правление, казалось, лишь усилило филиппинское чувство зависимости… неизмеримо, непостижимо. Американская опека, по-видимому, еще больше подорвала уверенность в себе, оставив филиппинцев с сознанием, что в действительности ответственность за судьбу их страны лежит не на них»^{534}.

Как заметил Антонио Грамши, гегемония не опирается исключительно на насилие. Наоборот, гегемония, понимаемая как организованное осуществление доминирования, опирается на «согласие», все дело в способности доминирующей силы сформировать с помощью культурных и идеологических инструментов систему предпочтений и мышления подчиненных. Во многом Филиппины отражают потенциал американской гегемонии над единственной своей азиатской колонией. Национальный герой Филиппин Бенино Аквино-младший, который вел борьбу против диктатуры Маркоса в 1970-е, отлично ухватил суть:

«Почти половину столетия американское правление наносило азиатским Филиппинам травму, принуждая к чуждым американским взглядам, ценностям и вкусам. В результате люди остались без души… филиппинцы в замешательстве относительно самоидентификации. Они — азиатский народ, но не азиаты в глазах таких же азиатов и не люди Запада в глазах Запада… При американцах, хотя внешне мы были готовы к самоуправлению, к тому, чтобы полагаться на самих себя, на самом деле нас заставляли средствами политического и экономического давления придерживаться американских решений, и мы приучены нашим американизированным образованием предпочитать американский стиль. В результате люди привыкли отказываться от контроля над основными сферами национальной жизни, не привыкли сталкиваться с реальностью, склонны уходить в мечты… Все больше филиппинцев теперь считают, что независимость, дарованная Соединенными Штатами в 1946 году, имела встроенные ограничения, разработанные для того, чтобы увековечить американское экономическое доминирование, или “колониализм”, как называют это ультранационалисты»^{535}.

В таких условиях филиппинцы, по-видимому, обречены служить передовой американской базой развертывания в Восточной Азии. Филиппинцы практически передали свою национальную безопасность и экономический суверенитет Соединенным Штатам по целому ряду соглашений, вроде Договора о взаимной обороне 1951 года и Соглашения о равных правах 1947 года; военные базы США на Филиппинах служат в первую очередь средством сдерживания внешней агрессии, а американцы пользуются равными правами в эксплуатации природных ресурсов Филиппин. Филиппины фактически стали зависимым государством^{536}.

Американское превосходство

После Второй мировой войны США — теперь единственный доминирующий игрок в основных регионах вроде Западной Европы, Ближнего Востока и Восточной Азии — стали первым поистине глобальным мировым гегемоном^{537}. Однако точные причины стремления Америки к превосходству — частично просчитанные, частично случайные — неясны. Как пишет австралийский стратег Патрик Портер, «некоторые стратеги указывают на планы и расчеты, сделанные во время Второй мировой… Основные принципы были заложены в исследовании Брукингского института 1945 года, одобренном Объединенным комитетом начальников штабов. В этом исследовании утверждалось, что необходимо воспрепятствовать доминированию в Евразии любым враждебным державам или коалициям. Другие же говорили, что Большая стратегия Америки при новом президенте Гарри Трумэне первоначально была изменчива, но между 1945–1953 годами сформировалась в общий проект, причем катализатором стала Корейская война. Кое-кто утверждает, что только администрация Кеннеди наконец-то поставила на превосходство как на предпочтительный статус в мире»^{538}.