Викинг

— Молчишь, гнида? Ну ничего, ща мы тебе речь восстановим.

Два часа безрезультатного ожидания бывшего мента укрепили Седого в мысли, что на Репьева попытались наехать какие-то залетные молодцы. Ярость, накопившаяся за недели безуспешной охоты на капитана, требовала выхода. Вот почему Седому так загорелось немедленно добраться до залетных. Он жаждал их крови.

По знаку Седого двое «быков» ухватили Мокрецова за руки, а палач деловито ткнул его чем-то, напоминающим металлическую щетку. От боли, выворачивающей наизнанку все тело, Руслан зашелся в диком крике.

— Это пока так, телячьи нежности, — пояснил ему Седой. — Но если не заговоришь, будет больно по-настоящему.

От боли и страха в голове у Руслана все перемешалось, и призрачной путеводной нитью пульсировала только одна мысль: все предыдущие рассуждения не имеют никакого отношения к действительности, скорее всего, его приняли за кого-то другого. И, словно выбрасывая вперед спасительный щит, он заорал:

— Не трогайте меня, я сын Мокрецова.

Седой мог не знать в лицо сына Мокрецова. Но знать имя самого Мокрецова он был просто обязан. И ссориться с ним без серьезных на то причин не имел никакого желания.

— Это правда? — спросил он у стоявшего рядом Креста.

Тот лишь пожал плечами — Крест никогда раньше не встречался с мокрецовским отпрыском. Седой в замешательстве прошелся пару раз туда-сюда по подвалу и, наконец, в упор спросил у Руслана:

— Тогда какого хрена ты наезжал на Репьева?

— Я не наезжал, — пролепетал все еще подрагивающий от страха Мокрецов.

И, захлебываясь от переполнявших его не самых приятных чувств, подробно рассказал историю, приведшую к его захвату.

— Репья сюда! — приказал Седой и повернулся к бедному Руслану. Понимаешь, мы охраняли… этого… Олега Ивановича…

— Игнатьевича, — робко поправил Руслан.

— Ну да, Игнатьевича, — согласился пахан и махнул рукой, словно говоря, что слишком многих он охраняет, всех не упомнишь. — И вот сообщает он нам о каком-то подозрительном звонке. Ты же с ним так говорил, что запугал чуть ли не до смерти. Сам знаешь, время сейчас беспокойное, в любой момент шлепнуть могут. Мы, конечно, решили, что на него рэкет наехал, и бросились спасать. Поэтому и обошлись с тобой так круто. Ты уж извини.

В это время заявился Репьев. Увидев Мокрецова, он жалостно запричитал:

— Руслан Тихонович, дорогой. Ах, какая незадача. Вы уж простите меня, дурака. Могу ли я загладить свою вину?

— Можешь, можешь, — уверенно заявил Седой. — Молодой человек фондом руководит, демократию защищает. Вот ты и поучаствуешь в этом деле своей денежкой. А за это молодой человек пообещает забыть о сегодняшнем недоразумении. Лады?

Руслан энергично закивал головой. Он уже догадался, что это за «охранники», и был готов забыть об инциденте без всякого вознаграждения. Но если дело приняло такой оборот — тем лучше. Значит, он добился от Репьева того, чего хотел. Пусть довольно неожиданным и рискованным путем.

* * *

Нет, не удавалось Сынку приобщиться к спокойной, размеренной жизни. Надоело шататься по ресторанам, так на тебе — Винни-Пух заволок его к какому-то своему знакомому. Что там праздновали — черт его знает, да кого и когда такие пустяки интересовали?

Как обычно, гулянка началась весьма пристойно. Красиво убранный стол с живописно расставленной выпивкой и закуской, весело щебечущие дамочки, почти светские разговоры. Чинно расселись, выпили за хозяина, и пошло-поехало. Рюмки опрокидывались с непомерной для живого организма частотой, спиртное шустро добралось до извилин и немедленно приступило к диверсионной работе. Загудели нестройные разговоры, скорбно звякнул первый разбитый бокал.

Где-то после третьего перекура компания решила, что настало время порезвиться. Быстренько сдвинули столы в строну, включили музыку. К сожалению, хозяин торжества не ожидал появления Сынка, поэтому не припас на его долю напарницы, а сам Сынок не подумал о том, чтобы пригласить какую-нибудь из подружек. Поначалу он крепился, развлекаясь тем, что доводил до истерики хозяйского кота. Животное было на редкость упитанным и потому не слишком поворотливым и никак не могло ухватить привязанную к нитке бумажку, в которую был завернут кусочек восхитительно пахнущей колбасы. Но очень быстро это развлечение Сынку надоело, и он вернулся в большую комнату как раз в тот момент, когда танцующие решили сделать небольшой шаг к выпивке.

— За одиноко стоящее дерево! — провозгласил Сынок, намекая на свое одиночество.

Но, разумеется, никто его не понял. Те, кто еще не были совсем пьяны, с удивлением переглянулись. Мол, что за идиот затесался в их компанию. Остальным же было все равно, за что пить, хоть за здоровье фараона Тутанхамона — лишь бы поскорее.

После этой рюмки Сынка потянуло на женщин. Он высмотрел относительно симпатичную шатенку и решил как можно скорее ею заняться. Правда, у шатенки был кавалер, но Сынка это не останавливало. Он подошел к Винни-Пуху и сказал:

— Ты смотри, не увлекайся. Помни, за что бабки получаешь.