Викинг

Этого снайпер не знал. Из разговора с ним стало ясно только то, что на этот раз удавку на шею Викинга попытались закинуть аж из Москвы. А затею с запасным выходом придумал Артемон, который сейчас лежит связанный в другой комнате, будь он проклят, дебил. Нет, чтобы послушаться Факира и установить взрывчатку на главную дверь, так теперь придется всем подыхать.

— Не без этого, — заверил его Викинг. — Но немножко попозже. Сначала я с вашим главным потолкую.

Артемон встретил Глеба злобными ругательствами и крайне нелепыми в его незавидном положении угрозами.

— Дурачок, ты не меня, а того, кто тебя на верную смерть послал матюгами обкладывай, — порекомендовал ему Викинг. — Кстати, кто он такой? Давай мы с тобой немножко об этом побеседуем… Не хочешь? Зря. Ты же должен понимать, я от тебя все равно не отстану.

Артемон понимал, но, очевидно, не верил, что молодой парень с таким открытым лицом способен откалывать номера почище закоренелого садиста. До него просто не доходило, что Викингу позарез нужна информация, которой располагал наемный убийца. Он даже ехидно улыбнулся, когда Глеб поднес к его рту кляп. Мол, разве возможно услышать вопли находящегося здесь человека.

— Твои — услышат! — уверенно сказал Викинг.

И эта фраза, и убежденность, с которой она была произнесена, сбили с Артемона спесь, повергли его в глубокий пессимизм. Всего двумя словами Викинг выиграл поединок характеров, надломил волю киллера, приготовил к тому, что никуда не денешься.

— Ладно, парень, все выложу, но с условием. Никто и никогда не должен узнать, как мы погорели.

— Понимаю. Три аса, а не смогли одного молокососа прикончить. Профессиональная честь. Будь спокоен, никто об этом не узнает.

* * *

В нескольких километрах от московской кольцевой дороги, на лугу между роскошным сосновым бором и живописной речушкой высилась трехэтажная вилла Долгорукого. Обнесена она была высоченным забором с вцементированными поверху мотками колючей проволоки, над которыми медленно, словно нехотя, ворочались камеры наружного наблюдения, оценивая происходящее за забором своим недобрым глазом. Единственные ворота подавляли своей монументальностью. Такими вполне можно было преграждать грешникам дорогу в рай. Не всякий БТР снес бы с разбега эти ворота. А рядом с ними виднелась будочка, в которой неизменно находились двое охранников, вооруженных не каким-нибудь газовым, а самым настоящим боевым оружием — попробуй сунься. Все эти оборонительные редуты предназначались для сбережения покоя обитателей шикарного дома, построенного по индивидуальному проекту архитектора с европейским именем. Сколько в доме комнат, наверняка не знал и сам хозяин, который лично пользовался тремя, от силы четырьмя. В остальных обитало загадочное существо по прозвищу «уровень», поскольку сам хозяин не раз говаривал:

— Мне иметь меньше комнат уровень не позволяет.

Викинга тоже не интересовало количество комнат в доме. Главное — он знал, где находится кабинет, излюбленное место хозяина дома. А еще Артемон поведал о том, что в доме имеется подземный ход на тот случай, если конкуренты навалятся слишком большими силами или нагрянет милиция. Но где именно он начинается — этого киллер не знал. Кстати, именно подземный ход в доме хозяина навел Артемона на мысль о запасном ходе в бомбоубежище.

Лежа на колкой траве под могучей сосной, Викинг пытался уловить хоть какое-то движение в особняке-крепости. Ведь там, кроме бойцов-привратников, обязательно находятся еще четыре-пять охранников. Да еще столько же невооруженной прислуги. Но в усадьбе Долгорукого, похоже, все вымерло. Никаких признаков жизни. Зато рядом с Глебом она била ключом. Дурманил летним теплом, обволакивающей истомой и натуральными запахами цветущих трав сосновый бор. Колышущиеся под легким ветерком ветви деревьев словно дирижировали хором лесных птиц. Звонко, с далекими раскатами долбил янтарный сосновый ствол дятел, не обращая никакого внимания на одинокого человека, лежащего в траве под деревом. Да и некогда ему обращать внимание на такие мелочи, главное в этой незамысловатой жизни — добыть себе пропитание. Белка с пушистым хвостом и ушками-кисточками мастерски перепрыгивала с ветки на ветку, тоже игнорируя распластавшегося двуногого великана. На верхушку соседнего дерева уселась сорока. В клюве у нее что-то поблескивало. Видно, успела украсть добычу эта любительница всего яркого и блестящего и теперь не может наглядеться.