Викинг

Вот и совсем недавно Перстень принимал гостя из Москвы. Гость был простым курьером и помимо автодеталей передал Илье Самойловичу послание, которое было понятно лишь Перстню и его партнеру. Правда, на этот раз партия оружия, которой предстояло навсегда покинуть уютное хранилище, была настолько велика, что Илья Самойлович решил перестраховаться и по своему каналу проверил достоверность полученной информации. Но все его опасения оказались напрасными. Просто в одной из азиатских стран назревал конфликт, и стороны заблаговременно запасались оружием в соответствии со своими финансовыми возможностями.

Перстень и его партнеры даже не подозревали, что таким образом они претворяют в жизнь идею, которую некогда безуспешно пытался осуществить один из предводителей очередного крестового похода: сделать так, чтобы неверные истребляли друг друга. Да и такие эфемерные вещи, как религия и мировоззрение, ничуть не интересовали современных торговцев смертью, хотя и у них был свой бог, которого они, как и своих подельников, звали не по имени, а по кличке — «баксом».

Оружие ушло. Зато пришли деньги. Они позволили выполнить очередную прихоть единственного, позднего, а потому горячо любимого сына. Хотя насчет единственного были большие сомнения. Сколько девок за свою бурную жизнь переполошил Перстень — наверняка, хоть одна не убереглась, а потом решила сохранить ребенка. Но те детки — сколько бы их ни было, если были вообще — ни разу не потревожили ни мысли, ни чувства Ильи Самойловича. И потому только на этого, неказистого, изливал он всю свою отцовскую любовь.

Зазвонил телефон. Кольцов дал ему звякнуть несколько раз, затем не спеша поднял трубку.

— Илья Самойлович, ждите гостя. Именно тот, о ком вы мне говорили. Будет у вас через пару дней.

Перстень сдержанно улыбнулся. С недавних пор сын вбил себе в голову, что у него обязательно должен быть охранник-азиат. Не просто азиат, естественно, а мастер рукопашного боя. Отец поначалу был категорически против. Вон сколько бугаев нынче развелось. Выбирай любого. И ни к чему нам здесь эта узкоглазая экзотика. Но сын был настойчив, и в конце концов родителю пришлось выбросить белое полотенце. После долгих поисков нашли нужного человека: китайца, в двадцать лет покинувшего родину и три года прожившего на Дальнем Востоке. С помощью кругленькой суммы китайца переманили в Москву, но он там не сумел приспособиться к условиям жизни громадного города, а потому с радостью согласился переехать в небольшой Глотов, даже теряя при этом в деньгах.

— Михаил! — позвал Илья Самойлович.

Сын оказался дома. Может, устал от своего отдыха, который требовал предельного напряжения всего организма, а может, чувствовал, что должно произойти что-то неординарное.

— Можешь успокоиться, едет твой азиат. Прямо с берегов Янцзы. А может Хуанхе. Потом разберемся.

— Ты рад, папа? — вместо благодарности вдруг спросил Михаил.

— Тому, что ты перестанешь по десять раз на день приставать ко мне с одним и тем же вопросом и дашь спокойно работать? Да, очень. А ты-то сам доволен?

— Еще бы! Теперь осталось только… — Михаил сделал небольшую паузу.

— Как, и этого мало? Чего тебе еще надо? — не выдержал любящий родитель.

— …проверить его в деле, — ухмыляясь, закончил фразу Михаил.

— Только этого не хватало. Знаешь, наслышан я о твоих подвигах. Смотри, не дай бог этот желтый урод кого-нибудь на тот свет отправит. Мне такая реклама ни к чему.

— Не волнуйся, папа. Обещаю, никакой уголовщины.

— Ну ладно, иди. Мне тут еще кое-какие дела доделать надо.

Илья Самойлович встал, прошелся по мягкому ковру, сделанному под гигантской величины тигра. Размеры кабинета позволяли ковру поместиться полностью. Даже место свободное осталось.

Ведь всего пару лет тому назад эта пятикомнатная квартира принадлежала одному обкомовскому работнику. Да и весь дом, по-прежнему самый престижный в Глотове, строился для освобожденных партийных работников. Большинство из них продолжало жить в этих квартирах, несмотря на новые должности и даже профессии. Точнее, одну профессию, поскольку в доме сейчас проживало ровно две категории работающих: политики и бизнесмены. И лишь пятая часть квартир сменила постояльцев, поскольку их бывшие хозяева из двух главных партийных заповедей — тщательно вылизывать наиболее подходящие для этого части тела начальства и держать нос по ветру — усвоили только первую, и поэтому не успели ни перескочить в новое кресло, ни прихватить часть партийной кассы для своего будущего дела. Этим людям, одним движением безжалостной руки бывших соратников по партии превратившихся в пенсионеров, было не по средствам жить в шикарных апартаментах. И они уступили свои места новым хозяевам жизни.