Викинг

— Вот и хорошо. Может, хоть они перебьют друг друга, если власть не способна. Я вообще не понимаю, как может общество мириться с преступностью. Как может выпускать на свободу рецидивистов. Ведь, по сути, они все убийцы. Тот же квартирный вор. Скажем, он утащил вещи, для покупки которых хозяева вкалывали целый год. То есть отнял год жизни каждого из них. Прибавь нервные расстройства, а то и инфаркты, которые случаются у ограбленных людей, и получится, что каждая кража обходится пострадавшим в три-четыре года жизни. Значит, вор, совершивший двадцать краж, отнял у людей целую жизнь. Он убийца. Зачем же позволять им жить среди нормальных людей? Догадался же Хрущев сажать уголовных авторитетов в особые тюрьмы, где не было ни «мужиков», ни «пахарей», и паханам некого было обирать, заставлять работать. Кроме самих себя. Вот и сейчас поселить бы их всех вместе, и пусть живут, как хотят. Россия большая, места всем хватит.

Белов не поддержал философствований Викинга. Будучи человеком неглупым, он уже понял, что если у Глеба и есть какие-то серьезные дела, посвящать в них он никого не собирается. Но, со своей стороны, решил сообщать Викингу любую информацию, которая могла бы ему помочь.

— Да, вчера еще один слушок прошел. Будто авторитеты между собой мирно договорились, и теперь никакой войны группировок не предвидится. По-моему, похоже на правду.

«Не просто похоже, а так оно и есть», — подумал про себя Викинг. Он с самого начала прекрасно понимал, что не сумеет вечно водить за нос уголовников. Весь расчет строился на том, чтобы спровоцировать короткую, но кровопролитную войну. Увы, добиться удалось только нескольких стычек с минимумом жертв. Теперь приходилось срочно менять тактику борьбы, придумывать новые, неожиданные ходы. Но неприятнее всего поразило то, как быстро бизнесмены узнали о последних событиях в уголовном мире. Не было никаких сомнений, что в обратную сторону информация просачивается еще быстрее. Значит, он принял правильное решение: Белову нельзя даже намекать о той беспощадной войне, которую он объявил глотовским паханам.

— Слышь, Жора, я смотрю, у тебя сегодня все новости на одну тему — криминальную.

— А как иначе? Если сейчас у обычного российского человека главная задача — выжить, то у русского бизнесмена — остаться в живых. То есть зарабатывать мы уже научились, безропотно отдавать — тоже, а вот безошибочно определить, тому ли отдал, получается не всегда. Сейчас это главное коммерческое искусство. Что обидно — за чужие грехи отдуваемся. За тех, кто двадцать лет тому назад подпольные цеха организовывал и поэтому был вынужден не только местное начальство кормить, но и с уголовниками делиться. За ловкачей, которые национальное достояние по бревнышку раскатывали да за границу сплавляли. Вот потому преступники и смотрят теперь на каждого бизнесмена, как на что-то скрывающего от государства вора, а значит, свою дойную корову. И убедить их в обратном возможно лишь с помощью внезапного термоядерного удара.

— Ладно, что это мы сегодня все о грустном. Угостил бы лучше чаем.

— А может…

— Только чаем. «Может» отложим до другого раза.

* * *

Сидевший напротив Седого молодой человек являлся милицейским осведомителем. Пахан прекрасно знал об этом и ничего не имел против, поскольку главнейшей и чуть ли не единственной задачей осведомителя была бесперебойная связь между Седым и милицейским начальником. Из-за старых дел осведомитель был кровно заинтересован в благополучии как пахана, так и полковника, и поэтому полностью устраивал их обоих.

— Больно много жмуриков вы на начальника в последнее время повесили. Теперь его в большом доме прессуют как последнего фраера, — своими словами передавал молодой человек речь полковника. — Он пока отбился, но просит вас на время пушкам работы не давать. И еще. Слишком много развелось в городе всяких бомжей, попрошаек. От них надо избавиться и как можно скорее. Тогда и начальнику в большом доме послабление будет.

— Это все? — спросил Седой, когда парень замер в молчании.

Заметив утвердительный кивок, жестом указал осведомителю на дверь и задумался. После тех неприятностей, что обрушились на начальника милиции, следовало всеми способами вернуть ему утраченные позиции и восстановить добрые отношения, поскольку полковник наверняка очень зол на Седого из-за последних событий. Если кому-то из городского начальства мозолят глаза бомжи — можно убрать, нет вопросов. Правда само по себе это занятие не из приятных. Может, большую часть хлопот по благоустройству города переложить на плечи Жереха? И вообще, стоит подумать, как лучше справиться с этой работенкой.

Через час у Седого собрались его ближайшие помощники.

— Тоже мне проблема, — фыркнул, узнав в чем дело, Боцман. — Отловить десяток жлобов и сказать, чтоб сматывали из города. И пусть передадут остальным: кто останется, на нож поставим.

— А если не уйдут? — поинтересовался Крест.

— Одного мочканем — остальных как ветром сдует.

— Так нельзя же мочить! — чуть ли не простонал Седой. — Во всяком случае явно. А мочить втихаря бессмысленно.