Викинг

Одноглазый заржал еще громче, Полтора Уха побагровел, рванулся из шкирочного захвата, разворачиваясь к обидчику. То есть – ко мне. Я препятствовать не стал. В нужный момент отпустил и даже подтолкнул самую малость.

Воздух – плохая опора, а до меня Полтора Уха не дотянулся. На мощное «Плюх!» обернулся Клыч.

Полтора Уха копошился у берега. Одноглазый ржал так, что аж присел.

Когда перемазанный в иле Полтора Уха воздвигся над водой, смеялись уже все, включая Коваля и Быську.

Один из спутников Клыча протянул Полутораухому руку, помог вылезти на мостки и, глядя на мокрую, перемазанную в иле физиономию приятеля, аж задохнулся от хохота. Ему-то и досталась плюха, предназначенная, надо полагать, мне.

Молодецкий удар сбросил весельчака с мостков, но упал он не как мешок с удобрениями, а достаточно ловко – на ноги.

Тут же вскочил на мостки (я отметил его отменную ловкость и координацию), ухватил Полтора Уха за рубашонку и с бешеной силой ударил лбом в лицо. Нос Полутораухого громко хрустнул. Толчок – и Полтора Уха опять барахтается во взмученной воде.

Ага, а это уже серьезно!

Облепленный водорослями, полуослепший от тины и ярости, Полтора Уха летел на меня, воздев над головой топор… Я не стал возмущаться: «Почему на меня? Это же не я ему нос сломал!» Приготовился и ждал, представляя, как эффектно Полтора Уха сверзится с мостков в третий раз.

Но осуществиться этому гордому полету было не суждено.

Клыч шагнул вперед и подставил ногу…

Полтора Уха кувыркнулся наземь, но сразу вскочил. Топорика своего он не потерял. Но боевой пыл разбился о клинок Клыча, упершийся Полутораухому в горло.

Шарик сдулся. Полтора Уха сунул топорик за пояс и побрел к дому.

Клыч вернул меч в ножны и чуть качнул головой: мол, не принимайте близко к сердцу. Мальчик уже исправился.

Я тоже чуть кивнул. Очень спокойно. Хотя внутри спокойствия было немного.

Эта маленькая сцена с прыжками и кульбитами показала многое. Во-первых, недюжинную подготовку Клыча и его спутников. Во-вторых – мою собственную (к счастью, известную пока только мне самому) слабость. И Полутораухий, и Клыч, и все в его команде имели передо мной очень серьезное преимущество. Оно заключалось в том, что это были воины, а не спортсмены. В отличие от меня, они ни на секунду не задумывались, какой урон они причиняют противнику. Собственно, у них не было противников. У них были только враги. И они не состязались. Они убивали. Убивали уже много лет. Эффективно и неоднократно. А я, гуманное дитя двадцатого века, до сих пор «убивал» лишь макеты, имитации и прочий тренировочный инвентарь. Черт! Это могло стать серьезной проблемой. Очень серьезной!

Глава седьмая, в которой герой обедает в обществе местных разбойников

За столом было тесно. Пятеро гостей занимали раза в два больше места, чем домочадцы Коваля. Как-то они так по-особому растопыривались на лавках, что на каждого приходилось чуть ли не по метру. Поэтому они занимали всю лавку целиком, а я, Коваль и Квашак – примерно треть лавки напротив. Вели себя гости нагло. Щипали за разные места прислуживавших за столом Быську и Гладу. На то, что последняя беременна, им было плевать. О приличных манерах и речи не было. Гости рыгали, шумно портили воздух, норовили схватить лучший кусок… Даже Полтора Уха, чей нос распух до размеров груши, выказывал волчий… нет, скорее свинячий аппетит. Исключение на этом празднике голодных хрюшек составлял только сам Клыч. Предводитель разбойников ел на удивление деликатно. Крохотными кусочками и только с общего блюда.

Правда, один приятный момент гости за стол все же привнесли. Бочонок пива.

Не сказать, что какое-то особо выдающееся, но это было первое местное пиво, которое я попробовал. И не отказался бы делать это почаще.

По ходу застольной беседы выяснилось, зачем приехали добры молодцы. Клычу надо было починить и подогнать кольчугу.

Оная кольчуга была выложена на стол и осмотрена Ковалем.

– А что, в городе кузнецов больше нет? – Хозяин с подозрением посмотрел на Клыча.

Тот стыдливо потупился.

– А что, – поинтересовался Коваль. – Бирючи[6] про это кольчугу ничего не кричали?

– Ты-то ничего не слыхал, разве нет? – буркнул Клыч. – Я тебе за работу гривну серебром дам.

Гривна, гривна… Это, насколько я помнил, такая штуковина, которую на шею вешали. Выходит, это еще и платежное средство.

– Половину – вперед! – потребовал Коваль.

Клыч привстал, полез куда-то в штаны, повозился и извлек на свет большую квадратную монету желтого металла. Золотую, то бишь.

– Сойдет? – спросил он.

Коваль взял универсальный эквивалент, взвесил на ладони, попробовал на зуб…

– Сойдет. Через две седьмицы приходи.

– А может, мы у тебя на огнище поживем-подождем? – предложил Клыч. – Зверя бить поможем?

– Нет! – отрезал Коваль.

– Нет так нет, – неожиданно легко согласился Клыч. И встал из-за стола. Его братки – тоже.

Я увидел, как Квашак тискает под столом нож, и на всякий случай приготовился пихнуть стол на опасных гостей. Хорошо, женщин в комнате уже не было…

Опять обошлось.