Викинги

Относительно дармовой земли, в которой хоронили оскорбителя, не сумевшего подтвердить свои слова делом, существуют разные соображения. Первое, что напрашивается, – это то, что за его убийство не будет заплачено никакого выкупа. Так обычно и объясняют эти слова. Можно, однако, вспомнить здесь древний скандинавский обычай хоронить преступников в полосе прилива – то есть в месте, не принадлежащем ни суше, ни морю, чтобы тело негодяя не оскверняло ни одну из стихий. Может быть, «дармовая» здесь означало «ничейная»?..

Судебный поединок мог оформляться и по-другому, не так, как предписывалось в приведенном выше законе. Не случайно в западной Скандинавии устоявшимся термином для такого единоборства было слово «хольмганг», то есть «поход на остров». По-видимому, маленькие островки были излюбленным местом для поединков. Во-первых, площадка для сражения была естественным образом ограничена, что затрудняло бегство или постороннее вмешательство. А во-вторых, многие маленькие островки заливает во время прилива. Это обстоятельство опять-таки придавало им статус «границы между мирами» (вспомним, что говорилось выше о дороге и о «дармовой земле»). Кроме того, наступление прилива могло положить конец затянувшейся схватке…

Интересный способ подготовки «поля» для судебного поединка можно обнаружить в одном из сказаний. На земле растягивали и прикрепляли колышками квадратную холстину со стороной около двух с половиной метров. Квадрат окружали тремя бороздами, а с внешней стороны устанавливали четыре ореховых шеста. Поединщики встречались на холстине (причём с каждым шёл секундант-щитоносец с тремя щитами), и тот из двоих, кто был вызван, наносил первый удар. Если на холстину проливалась кровь, схватка могла быть остановлена; если ранены были оба, тот, кому пришлось хуже, мог выкупить свою жизнь. Если кто-то ступал одной ногой за орешниковую ограду, о нём говорили – «он отступил». Если обеими ногами – «он побежал».

Скажем несколько слов о шестах из орешника. Некоторые исследователи считают, что между ними натягивали верёвку и таким образом огораживали место поединка. Кое-кто пишет даже о «заборе» из ореховых жердей. Думается, дело здесь всё же в ином. Орешник был одним из растений, которым древние люди придавали священные свойства. Если борозды на земле уже знаменовали собой незыблемую границу между «внутри» и «снаружи», то присутствие орешника как бы ставило на ней печать. В сказаниях о древних временах можно прочесть, как перед схваткой двух викингских дружин, если она происходила на суше, доблестные полководцы огораживали место будущего сражения ореховыми прутьями. Так и говорилось: «такой-то такому-то огородил поле». Воину, который раненым выползал за священную черту, давали пощаду…

Викинги были люди весьма практичные и земные, но в их времена сражение во многом ещё оставалось богослужением, а поединок – божьим судом. Какую бы сторону древней эпохи мы ни пытались осветить, о мифологическом мышлении тех времён нельзя забывать ни на минуту. Иначе многого мы попросту не поймём, а остальное истолкуем превратно.

В том числе и воззрения викингов на право и суд.

Корабль

Если что-то и можно обойти вниманием, рассуждая о викингах, то уж никак не корабль. В самом деле, длинный боевой корабль под прямоугольным полосатым парусом давно уже превратился в «визитную карточку» интересующей нас эпохи. И это вполне заслуженно: не зря учёные пишут, что на протяжении целых трёхсот лет викинги оставались лучшими кораблестроителями и мореплавателями в Европе. Их корабли, для своего времени необыкновенно быстрые и мореходные, ещё и исключительно красивы. Естественно, специалистам очень хотелось во всех подробностях установить, как и из чего, какими инструментами викинги их строили, как ходили на них по морю?

Вопросы и ответы

Естественно, «живьём» древних кораблей, на которых ходили тысячу лет назад, в Скандинавии не сохранилось. В сказаниях упоминается множество кораблей, каждый со своим названием и особенными свойствами, есть некоторые сведения о мастерах-корабелах и о том, как викинги относились к своим кораблям. Увы, сказания немногословны, как и вообще всегда, когда речь идёт о чём-то ничем не примечательном, таком, что у людей каждый день перед глазами. Те, кто рассказывал, а затем записывал сказания о давних и недавних событиях, вовсе не задумывался о том, как их станут читать через тысячу лет люди, принадлежащие к совершенно иному типу культуры, люди, которым будет в диковинку всё то, что для древнего викинга само собой разумелось.