Викинги. Ирландская сага

Об этом знали лишь монахи да немногие посвященные, но блаженного Каммиана, пятого настоятеля Тары, никогда не существовало. Его могила представляла собой тайник, и сейчас монахи складывали в него золотые и серебряные чаши и кадильницы, блюда, кубки, реликварии, библии и молитвенники с украшенными золотом и драгоценными камнями обложками, ковши для вина, дароносицы, золотые цепи и жезлы, словом, все сокровища монастыря в Таре. Все это они прятали в яму в полу, в которой якобы покоился безобидный аббат, умерший полторы сотни лет назад.

Морриган не обратила никакого внимания на эту суету. Происходящее перестало занимать ее, и мысли о том, чтобы защитить Тару или спрятать ее сокровища, даже не приходили ей в голову. Она не ощущала ничего, кроме несмываемого и расползающегося пятна, которое тяжким бременем легло ей надушу. Опустившись на колени перед алтарем, она почувствовала, как слезы ручьем текут по щекам. Осенив себя крестным знамением, она начала молиться и вдруг, осознав всю тщету этого жеста, легла на пол лицом вниз, прямо на охапки тростника, раскидав руки в стороны. И уже в таком смиренном положении она вновь начала молиться о своем брате, о людях Тары, о своих врагах и лишь в последнюю очередь — о своей поруганной и загубленной душе.

Она молилась так, как не молилась давно, как в те далекие уже времена, когда была совсем еще маленькой девочкой, или как много лет назад, когда ее впервые похитили норманны. До того, как ее жизнь превратилась в сплошную боль и унижения, после чего она отказалась от молитв и позволила ненависти, сомнениям и амбициям занять их место.

Вскоре Морриган так погрузилась в свои молитвы, что перестала замечать происходящее вокруг, и вернулась в реальность, только когда в ее внутренний монолог вторгся посторонний звук, тяжелый, ритмичный и настойчивый настолько, что она не могла более не обращать на него внимания. Она не знала, сколько прошло времени. Монахи ушли, и плита на могиле блаженного Каммиана вернулась на свое место. Она склонила голову к плечу и прислушалась. Буммм… буммм… бумм… Она не узнавала этот звук, поскольку никогда не слышала его раньше. Он походил на стук в дверь, стук гигантской руки в гигантскую дверь.

«Да, — подумала она, сообразив наконец, что он означает. — Именно так». Это был звук тарана, которым выбивали ворота Тары.

«Как же нам повезло, что не все ирландцы такие», — думал Торгрим, глядя на то, как пехотинцы раскачивают таран. Собственно говоря, тот не представлял собой ничего особенного, самый обычный мощный ствол дерева с комлем, обитым железом, и поперечными перекладинами, прикрепленными снизу через равные промежутки, — они служили рукоятями для людей, орудовавших тараном. Но на него произвела неизгладимое впечатление та легкость, с которой ирландцы подтащили таран к воротам и взялись за рукояти, в то время как другие воины подняли над ними щиты, прикрывая их от ливня стрел и копий. Они не ждали распоряжений или приказов. Они просто знали, что нужно делать, и делали это.

«Если бы все ирландские войска был и. бы столь же дисциплинированными, как эта армия, и если бы они не сражались друг с другом, нас бы изгнали из этой страны через неделю», — подумал Торгрим.

Впрочем, это была не совсем правда, что сознавал и он сам. Викинги представляли собой мощную военную силу, которую за определенную плату один ирландский король мог использовать против другого, что и происходило в данный момент. Викинги со своими набегами осуществляли перераспределение богатств, что было на руку многим ирландцам. Норманны торговали ирландскими товарами со многими странами мира, привозя взамен чужеземные изделия, чего никогда не добились бы привязанные к суше местные жители. Ирландцы могли оплакивать разграбленные норманнами храмы своего бога Христа, но Торгрим знал наверняка, что и местные жители опустошали церкви своих соперников ничуть не реже викингов.

Да, несмотря на всю ненависть ирландцев к фин галл и дуб галл, норманны оказались им полезны во многих отношениях.

«Пожалуй, мы действительно пришли сюда, чтобы остаться, — подумал Торгрим. — Но только не я».

Эти мысли приходили ему в голову, пока он наблюдал за тем, как ирландцы, взявшись за рукояти тарана, под ритмичные выкрики обрушили его окованный железом комель на огромные дубовые ворота Тары. Те содрогнулись и подались немного, но устояли, и пехотинцы отвели таран назад и вновь ударили им в ворота. По обеим сторонам от них другие пехотинцы держали над ними щиты, чтобы защитить от случайного копья, которые время от времени метали сверху защитники крепости, но с этого направления опасность им почти не грозила.