Викинги. Ирландская сага

Ирландцы, составлявшие армию Бригит, вразнобой атаковали первую линию защитников. Те отступили на шаг, но строй их не распался, и они не дрогнули. Вдоль всей линии соприкосновения вздымались и опускались мечи, раздавались крики и лязг скрещивающихся клинков, глухие удары лезвий о дерево и слабое звяканье кольчужных колец, разлетающихся в разные стороны.

А вот норманны намеренно держались позади. Те самые люди, которые при иных обстоятельствах непременно полезли бы в самую гущу кровавой сечи, теперь оставались поодаль и отнюдь не горели желанием принять в ней участие. Поскольку, как было справедливо подмечено уже не раз, это была не их война.

Торгрим и Харальд прошли в ворота, миновав кучки догорающей соломы и клубы удушливого дыма, и перед ними предстало огромное внутреннее пространство крепости с ее многочисленными постройками — округлыми и глинобитными или высокими и каркасными, обрамленными тяжелыми балками. Зрелище было впечатляющее.

— Отец, смотри, вон там! — воскликнул Харальд и показал куда-то своим мечом.

Торгрим взглянул туда и увидел, что в нескольких сотнях ярдов от них высится здание с черными балками, с выбеленными оштукатуренными стенами. Высокое и горделивое, оно было не самым большим, но стояло в стороне от остальных, что, несомненно, придавало ему значимости. Оно было увенчано высоким шпилем с деревянным крестом, увеличенной копией того крошечного серебряного распятия, что висело у Торгрима на шее вместе с серебряным молотом Тора.

— Сюда! Норманны, ко мне! — прокричал Торгрим, воздев Железный Зуб над головой. Он взмахнул им, указывая на церковь.

Остальные — Орнольф, Хроллейф, Ингольф и даже Арнбьерн — откликнулись на его зов, переговариваясь на языке, который, как прекрасно знал Ночной Волк, оставался непонятным ирландцам в той же мере, как и самим викингам — ирландское наречие.

— Сюда! Сюда!

Норманны, те, кто пришел с Арнбьерном, и те, кто пришел с Орнольфом, начали выходить из боя, присоединяясь к Тор- гриму и другим вожакам. Люди, которых Торгрим отрядил за Старри, вытащили его из самой гущи схватки, отчаянно визжащего и сопротивляющегося, и поволокли к остальным. Вскоре они уже оставили за спиной ирландцев, которые сражались на два фронта, оспаривая друг у друга трон Тары, в то время как люди из Дуб-Линна, пришельцы из-за моря, побежали по грязи, разбрызгивая лужи, в сторону церкви и богатств, которые поджидали их там.

Дело в том, что на совете ярлов, состоявшемся на раскисшем от дождя поле, Харальд убедил их, что нельзя верить ни единому слову ирландцев, которые предадут их при первой же возможности. Этот совет нашел благодарный отклик в умах слушателей. Если им нужны сокровища Тары, предложил Харальд, то им лучше войти в крепость и взять их самим, потому что никто их добровольно не отдаст, что бы им ни обещали.

И все присутствующие на совете согласились с ним. Но как, спросили они, можно взять добычу и уйти с нею, когда в воротах будет стоять ирландская армия? Однако у Харальда и на это был готов ответ. В крепости есть потайной выход, сообщил он викингам. Выход наружу, за пределы Тары. И он знает, где тот находится.

Глава сорок шестая

…Владыка

Льдины Луны ладьи

Мне окровавил плечи,

О Гна огня океана.

Сага о Гасли

Они быстро шагали по двору. В тот единственный раз, когда Торгрим оглянулся на ирландцев, все еще сражающихся у ворот, ему показалось, будто они даже не заметили, что норманны бросили их, а если и заметили, то были слишком заняты, чтобы что-либо предпринять по этому поводу. В любом случае, викингов это уже не касалось. Сейчас они думали лишь о том, чтобы разграбить церковь и уйти, предоставив ирландцам самим сражаться за власть над своей страной.

Первым до двери добрался Хроллейф. Он налег на нее массивным плечом и застонал, когда тяжелая дубовая створка отбросила его прочь.

— Эй, а ну-ка, давайте ко мне, навались! — выкрикнул он, и несколько человек с готовностью пришли ему на помощь, штурмуя неподатливую дверь.

И тут подал голос Ингольф:

— Вы уверены, что она заперта?

Хроллейф ухватился за железную защелку и приподнял ее. Дверь легко приоткрылась. Хроллейф недовольно фыркнул, пробурчав себе под нос нечто нечленораздельное, и шагнул внутрь. Остальные последовали за ним.

Внутреннее убранство церкви было едва различимо в тусклом дневном свете, сочившемся сквозь высокие узкие окна. Свечи в церкви не горели, и нигде не было видно ни души. Норманны медленно разошлись по сторонам. Никто из них не проронил ни звука. Торжественная тишина храма, казалось, заразила их своим величием, и возможное присутствие духов, духов бога Христа, о чьей силе они могли лишь догадываться, вынудило их вести себя осторожно и даже напугало, что было не под силу никакому человеческому существу.