Викинги. Ирландская сага

В дома царила тишина, нарушаемая лишь храпом Йокула да негромким дыханием Харальда и Бригит, и вскоре его сморил сон. Торгрим почувствовал, как неведомое тепло обнимает его, и провалился в благословенную темноту.

Но вскоре подсознание подсказало ему, что рядом есть кто- то еще, теплый и желанный, и этот кто-то ласково прижимается к нему. Он медленно всплыл на поверхность своего сна, не отчаянным рывком, словно утопающий, стремящийся глотнуть свежего воздуха, а легко, как человек, наслаивающийся ласковыми объятиями воды. Оказалось, что под шкурами он не один.

— Альмаита? — неслышно выдохнул он.

Альмаита провела рукой по его груди. На нем по-прежнему была туника, но он ощущал жар ее тела сквозь тонкую ткань.

— Я хотела посмотреть, как заживает твоя рана, — сонно прошептала она. — Но ты заснул раньше, чем я успела поговорить с тобой.

Торгрим погладил ее по плечу и скользнул ниже. На ней была ночная сорочка из тонкого льна, настолько тонкого, что, казалось, будто ее и нет вовсе. Кожа ее была гладкой и упругой. Под его рукой она тихонько пошевелилась и плотнее прижалась к нему.

— Я беспокоилась о тебе, — тем же неслышным сонным шепотом продолжала она. — О тебе и Харальде. Мне показалось, что между вами что-то произошло.

— Да, кое-что, — подтвердил Торгрим. — Харальд был очень расстроен, когда вернулся?

Ночной Волк почувствовал, как Альмаита пожала плечами.

— Он выглядел вполне нормально. Он молод, а у молодых раны заживают быстро. Причем любые. Вы поссорились из-за Бригит?

— Да. Он говорит, что она является законной наследницей какого-то королевства, столица которого называется Тарой.

— Так и есть, — подтвердила Альмаита.

Торгрим немного помолчал.

— Это правда? — после долгой паузы спросил он.

— Правда. Ее зовут Бригит ник Маэлсехнайлл. Ее отцом был Маэлсехнайлл мак Руанайд. Его королевство называется Брегой, а его столица — Тарой. Она находится неподалеку отсюда. Кое-кто утверждает, что король, сидящий на троне Тары, по праву является верховным королем всей Ирландии.

Тара, Брега… Он уже слышал эти названия раньше от той рабыни, Морриган. И сейчас они возвращались к нему, смутно знакомые, откуда-то из глубин памяти.

— Откуда ты знаешь, что она — именно та, за кого себя выдает? Ты узнала ее?

— Поначалу нет. Но потом, когда она назвала себя, я узнала ее. Я ведь выросла неподалеку от Тары. Полагаю, можно сказать, что я — подданная Бригит. Или, во всяком случае, была бы ею, если бы у нее не отобрали трон после смерти отца.

Еще несколько мгновений они лежали молча, прижавшись друг к другу. Торгрим вслушивался в звуки спящего дома, пытаясь понять, не разбудил ли кого-нибудь их негромкий разговор, но не уловил ничего подозрительного. Самое главное, что Йокул по-прежнему громко храпел в дальней комнате.

— Ты поможешь ей? — спросила Альмаита. — Харальд говорит, что она надеется собрать армию норманнов, чтобы вернуть себе трон. Это возможно?

— Не знаю, — отозвался Торгрим. Он вдруг услышал в собственном голосе нотки отчаяния и раздражения. — Это не наша война. Так что я ничего не могу сказать наверняка.

Альмаита, похоже, угадала его настроение. Она промолчала и еще теснее прижалась к нему, проведя рукой по его груди. Он, в свою очередь, погладил ее по плечу и скользнул ниже, туда, где тонкая талия переходила в крутой изгиб бедра. Тяжелая работа делала ее стройной и подтянутой, но заработки Йокула не позволили ей исхудать до неприличия, и сейчас Торгрим понял, что ему нравится то, что получилось в итоге.

Медленно и осторожно Альмаита подалась к нему, пока не легла ему на грудь так, что губы их соприкоснулись. Она поцеловала его, и он поцеловал ее в ответ. Оба сгорали от желания, откладывая этот момент до тех пор, пока тянуть дольше уже не стало никаких сил. Альмаита, лежа сверху на Торгриме, принялась гладить бугры мускулов у него на руках, а его ладони заскользили по ее телу, опустившись вниз, до приятных округлостей ягодиц. Вот пальцы его нащупали край ночной сорочки, он потянул ее на себя, и Альмаита немного приподнялась, оторвавшись от него, чтобы ткань проскользнула между ними, и позволила ему снять сорочку себе через голову.

Она вновь легла на него сверху, теперь уже обнаженная, и тяжесть шкур и одеял лишь крепче прижимала ее к нему. Он же принялся исследовать поцелуями ее шею, плечи и груди. Торгрим почувствовал, как у нее участилось дыхание, оставаясь, правда, таким же еле слышным и невесомым. А его ладони, загрубевшие, как кора могучей сосны, скользили по ее телу, едва касаясь его. Он запустил пальцы в ее длинные темные волосы и принялся перебирать их.

Альмаита опустила руки, схватилась за край туники Торгрима и потянула ее кверху, точно так же, как он ее сорочку-лей- ну. Оба нетерпеливо заерзали, Торгрим почувствовал, как напряглась его рана, и Альмаита едва слышным шепотом выдохнула:

— Легче, легче, не спеши.