Викинги. Ирландская сага

Из темноты выступил Старри Бессмертный. Он стоял всего в нескольких футах поодаль, но Торгрим не заметил его, что было крайне необычно, поскольку до сих пор никому не удавалось подобраться к Ночному Волку незамеченным. Голос Старри, также прозвучавший неожиданно, вполне мог напугать кого угодно, но он сливался с ночными шорохами и потому оказался не более тревожным, чем шепот ветра в кронах деревьев.

— Старри, тебе тоже не спится, я смотрю.

— Да.

Старри пристроился рядом с Торгримом, и дальше они двинулись уже вдвоем. Оба шагали совершенно бездумно, не спрашивая себя, куда и зачем идут.

— Мы должны покинуть Дуб-Линн, — изрек наконец Старри.

— Да, — согласился Торгрим.

— Здесь творится что-то неладное.

— Да.

Они продолжили свою прогулку. Из медового зала доносился шум, из дверей и закрытых ставнями окон сочился яркий свет, но заведение их не интересовало, и потому оба прошли мимо.

— Я думал лишь о том, как попасть домой. Мне казалось, что и Харальд хочет этого, — признался Торгрим.

— Но теперь появилась эта девчонка?

— Да. И она превратила его в игрушку в своих руках, в настоящего шута горохового.

— Это молодость превращает нас в шутов, — заметил Старри. — А в старости положение дел лишь усугубляется.

Несмотря ни на что, Торгрим вдруг понял, что улыбается.

— Когда он был в плену, то, очевидно, возлежал с нею. И теперь она заявила ему, что носит его ребенка. Она уверяет, что является законной наследницей трона Тары, столицы какого- то ирландского королевства неподалеку отсюда. Она даже сумела убедить Харальда в том, что они будут править вместе, если он сумеет собрать армию и отбить Тару у тех, кто властвует там сейчас. Поэтому Харальд отправился к Арнбьерну.

Они остановились и стали смотреть на море вдалеке. На небе взошла луна, и на воде серебрилась бархатная лунная дорожка.

— Вот так история, — обронил наконец Старри. — Такие сказки няни рассказывают детям перед сном. Это может быть правдой?

— Не знаю. Думаю, что может.

— Если Тара является столицей королевства, то взять ее будет нелегко. Хотя и добыча там должна быть славной, как мне представляется. Мысль об этом меня не разочаровывает, — заметил Старри.

— Еще бы, — согласился Торгрим. — Поэтому я и не спрашиваю твоего мнения о том, что нам следует делать. Дай тебе волю, так ты бы с молотильным цепом выступил против всего войска Асгарда.

— Ты дал бы мне цеп? Это было бы несправедливо по отношению к войску Асгарда.

Они постояли еще немного, глядя на море и горизонт вдали, черный и невидимый.

— Ты поступишь так, как должно, Ночной Волк, — сказал наконец Старри. — Ты сделаешь правильный выбор, если только не будешь раздумывать над ним слишком долго.

Было уже совсем поздно, когда они вернулись к дому Йокула. Окна были закрыты ставнями, и наружу не пробивалось ни единого лучика света. Учитывая все, что случилось сегодня вечером, Торгрим ожидал, что на него вот-вот навалится черная хандра и ему вновь начнут сниться волчьи сны, но, очевидно, присутствие Старри оказало на него необычное успокаивающее действие. Он чувствовал себя уверенно и спокойно, словно корабль, плывущий по мирному морю.

Старри принялся устраиваться на своем верстаке, и Торгрим пожелал ему спокойной ночи, а потом двинулся по вымощенной расколотыми бревнами дорожке к двери. Ему пришло в голову, что она может оказаться запертой на засов изнутри, так что ему придется стучать, чтобы разбудить кого- нибудь, но, когда он взялся за ручку, дверь легко отворилась. Он постарался приоткрыть ее так тихо, как только мог, шагнул через порог и затворил дверь за собой.

Он сделал несколько шагов, оказавшись в общей комнате. Здесь было темно, в очаге тлело всего несколько углей, но глаза его уже привыкли к полутьме, так что он видел все достаточно хорошо. У дальней стены под грудой мехов виднелась могучая фигура Харальда.

Торгрим испытал огромное облегчение, сообразив, что мальчик вернулся домой, что он не заставил сына искать себе иного прибежища. Он вдруг преисполнился надежды, что все непременно образуется. Давненько у него не бывало столь приподнятого настроения.

Но Харальд был не один. Глядя на ложе, Торгрим понял, что под шкурами лежат двое, и второй, как он подозревал, была Бригит. В тишине он слышал их негромкое дыхание, иногда — синхронное, иногда — раздельное, но ровное и ритмичное.

«Быть может, она все-таки любит его», — подумал Торгрим. Он вдруг спросил себя, а вдруг именно Харальд прав, а вдруг он видит вещи в истинном свете, а он, Торгрим, ошибается, выставляя себя на посмешище. Отступив к двери, он задвинул засов и направился к своей собственной постели.

Расстегнув застежку, которой скреплялись полы наброшенной на плечи накидки, он отложил ее в сторону и беззвучно уронил ткань на пол. Сняв с пояса боевой топор, он положил его на расстоянии вытянутой руки, расстегнул пояс и осторожно прислонил Железный Зуб к стене в изголовье соломенного матраса, на котором спал. Стянув башмаки и обтягивающие штаны, он облегченно вздохнул и залез под шерстяные одеяла и шкуры.