Викинги. История эпохи: 793-1066 гг.

С христианской точки зрения Олаф Трюггвасон покончил с собой. Самоубийство – страшный грех для христианина. Однако, как сообщал Адам Бременский, Олаф был не самым последовательным христианином[107]. Опять же со дня на день ожидалось наступление Рагнарёка (а точнее, на новый, 1000-й, год – сама цифра вселяла страх): все равно все погибнут. Учитывая, что на дворе сентябрь, до кончины мира осталось не так уж много времени. Чего тянуть? К тому же он только что перебил в бою множество народу и сам, можно сказать, погиб на поле боя: значит, попадание в Вальгаллу гарантировано. Может быть, в религии Христа и не жалуют самоубийц, но ведь про Вальгаллу в новом учении ничего не сказано. Поэтому, пока не пришел всем Рагнарёк, нужно успеть поучаствовать в загробных пирах и вкусить привилегий, предусмотренных для павших воинов, – а затем уже приплывет Нагльфар[108]и начнется всеобщий конец. Можно предположить, что Олаф Трюггвасон утонул с осознанием выполненного долга.

Кстати, его товарища, бросившегося в воду щитом вниз, выловили, так как приняли его за Трюггвасона (они ведь были одинаково одеты). И даже сохранили ему жизнь. У Эйрика Хаконссона все сложилось не так хорошо, как он планировал: ему удалось получить определенную власть, однако фактически Норвегия оказалась под управлением Свейна Вилобородого. В дальнейшем именно Свейн Вилобородый и впоследствии сын Свейна и Сигрид Гордой Кнуд Великий (Могучий) создали мощную Балтийскую империю, объединявшую Данию, Норвегию, Швецию и почти всю Англию. Что же касается христианизации, то этот процесс, будучи запущенным, уже не останавливался: Олаф Толстый, троюродный брат Олафа Трюггвасона, крестил Норвегию окончательно и навсегда.

Мы видим, как центростремительные тенденции в Скандинавии безоговорочно побеждают; на всех ее территориях формируются государства. При этом остается актуальным феномен конунга-викинга, о котором много писали, в частности, известные ученые Татьяна Джаксон и Глеб Лебедев. Конунг-викинг – это правитель страны (то есть хозяйствующий субъект высочайшей важности), который никак не может изжить в себе стихию викингских походов. При этом поход – категория не только психологическая: в большей степени это принадлежность экономики. Уже отмечалось, что морской поход являлся верным способом быстро привлечь в экономику своей территории огромные средства (так называемые быстрые деньги). Это было очень важно, даже жизненно необходимо, ведь Скандинавия не самое теплое место на планете, а уровень агрокультуры даже в X–XI веках не сильно изменился по отношению к показателям прошлых столетий. Поэтому в те времена никогда нельзя было быть уверенным в том, каков будет следующий урожай или улов, – и, стало быть, все-таки лучше иметь про запас некий сторонний ресурс. Так что викинги, несмотря на все более ощутимо проступавшие очертания государственности, продолжали ходить в походы, и эта их деятельность имела результатом не только экономическую выгоду. Достаточно взглянуть на биографии таких выдающихся людей, как Олаф Трюггвасон или его младший «коллега» Харальд Хардрада, чтобы ощутить масштаб преобразований, которые они неизбежно несли с собой, и сдвигов в общественном сознании, которые испытывали все участники взаимодействия с ними. Уму непостижимо, сколько эти люди успели увидеть и сделать за свою жизнь! Взять того же Харальда Хардраду: он промерил веслом, своей ногой, копытом лошади всю Европу – от Скандинавии до Киева и Византии, от Северного моря до Черного и Средиземного, от Ирландии и Британии до Испании и Сицилии.