Читаем Викинги – люди саги. Жизнь и нравы полностью

Поддержка родных и друзей была очень важна. Люди советовались с уважаемыми родичами, как своими, так и другой стороны, по поводу намечающегося сватовства. Так, в «Саге об Эгиле» Торольв советуется с Ториром по поводу сватовства к его племяннице Асгерд. «Торир ответил одобрительно и сказал, что поддержит Торольва в его сватовстве»; мнение дяди невесты, о котором почтительно осведомился жених, оказалось решающим. Достойные, известные и почтенные ходатаи за жениха, как и репутация родичей, всегда способствовали успеху его дела. Всеми уважаемая Ауд Мудрая, вознамерившись женить внука Олава на хорошей девушке Альвдис, послала к ней в дом сватов. Затем туда приехали Олав и его родич Энунд. Поговорили о том о сем. «Завели они разговор и о сватовстве Олава. Все тут обошлось без заминки, потому что всякий знал, что Ауд — женщина уважаемая и влиятельная. Дело было слажено» («Сага о Греттире», гл. X).

Но хотя переговоры велись с главой семейства, перед окончательным ответом полагалось узнать мнение девушки, хотя такой порядок соблюдался не всегда. Сведения по этому поводу сообщает, например, «Сага о людях из Лососьей Долины», в которой речь идет о второй трети X в. (запись XIII в.). Некий Хёскульд сын Коля, унаследовавший после рано скончавшегося отца «добро и хозяйство», еще юношей «обладал зрелым разумом», «был человеком красивым и деятельным». И вскоре он, «владелец большого хозяйства, стал пользоваться немалым почетом, потому что у него была хорошая опора — родичи и друзья, которых приобрел его отец Коль» (гл. VII). Послужив дружинником у норвежского конунга Хакона[542], Хёскульд стал человеком, «имя которого было знаменито как в Норвегии, так и в Исландии». Решив жениться, он поехал к богатому хозяину Бьярни, дочь которого Йорунн «была красивой, надменной» и «отличалась необыкновенным умом». Она считалась лучшей невестой во всей западной части страны. Бьярни хорошо принял Хёскульда, но решение предоставил дочери. Йорунн ответила: «О тебе, Хаскульд, идет такая слава, что твое предложение нам следует принять, ибо мы надеемся, что женщина, которая выйдет за тебя замуж, ни в чем не будет нуждаться. Однако мой отец должен решить это, я же подчиняюсь его желанию». «Долго ли, коротко ли шла об этом речь, но Йорунн была помолвлена с Хёскульдом и принесла ему большое приданое».

Свадебное торжество состоялось в имении Хёскульда, было многолюдным «и великолепным… каждый из гостей пустился в обратный путь, провожаемый напутствиями и с богатыми подарками». После свадьбы «Йорунн вместе с Хёскульдом принялась за хозяйство. По тому, как вела она дело, можно было заключить, что она умна, не боится работы и опытна во многих делах, однако несколько надменна. Их совместная жизнь с Хёскульдом была хорошей, хотя они мало беседовали друг с другом» (гл. IX)[543] (курсив мой. — А.С.).

Этот сюжет примечателен, на мой взгляд, тем, что он выявляет основные мотивы заключения брачного союза, роль сторон и основу мира в семье. Очевидно, что хорошо принималось сватовство «человека богатого, с видной родней», именитого, «высокого рода» или «известного рода» («Сага о людях из Лососьей Долины», гл. I, III, VII, IX), даже если он был намного старше девушки и обладал дурным нравом[544]. Многочисленная, да еще состоятельная родня была несомненным плюсом при заключении брака, поскольку она была полезной в повседневной жизни, при спорах на тинге и при частых вооруженных столкновениях того времени (хотя внутри каждого рода тоже были свои трения, нередко кончавшиеся гибелью родичей).

При прочих равных условиях принимались во внимание и личные качества молодых людей, и их репутация. У девушки приветствовались ум, домовитость, хозяйственные умения, уживчивость; не случайно в поэме «Беовульф» по отношению к жене употребляется кеннинг «пряха согласия» (ст. 1940). Те же свойства, да еще мужественность и рассудительность, требовались от парня. Супруги могли не очень-то любить друг друга и не стремиться к тесному общению, не проявлять особого внимания и, тем более, нежности друг к другу («мало разговаривать»!), но жить мирно и по стандартным меркам благополучно.

Из ранее приведенных текстов видно, что не только характер, но и внешность будущих супругов принималась во внимание, особенно при первом браке молодых людей. Характеристики типа «Дроплауг была девушка красивая, и работа у нее спорилась»; «…Хельги был высок ростом, красив, силен, заносчив и весел, хозяйство было ему не по нутру. Он был искуснейший воин. Его погодок Грим был высок ростом, очень силен и молчалив. Он был весьма домовит. Братья упражняли себя в различных искусствах и превосходили других юношей во всем, так что никого нельзя было поставить с ними вровень»[545] часто служат в сагах для описания молодых людей, персонажей первого плана.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

История / Химия / Образование и наука / Культурология
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука