Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

М. И. Стеблин-Каменский пришел к заключению о «синкретической правде» саг: слиянию в них правды исторической и художественной вследствие особого психологического свойства скандинавов — и авторов, и слушателей саг, — которые стремились к точному описанию действительности. Ученый имел для такого вывода известные основания: ведь для исландца не было большего греха, чем умышленное искажение правды. Особенно достоверными считались — как бы по определению — рассказы очевидцев. Стремление к правде факта, свойственное тогдашним скандинавам, — явление психологического характера, и его важно понять и оценить: ведь им определялись мотивы поведения авторов и рассказчиков саг. Но неумышленные искажения были возможны и наверняка имели место при неоднократных пересказах саг. К тому же не исключено, что творцы письменного текста, работавшие уже в иную эпоху, не были столь корректными в отношении к правде и вымыслу.

В «Саге об Ингваре Путешественнике», записанной не ранее XIII в., упоминается некий Ицлейв, который утверждал, что слышал сагу об Ингваре от какого-то купца, который, по его словам, «взял» сагу при дворе конунга Свитьода, т. е. государя свеев. В другом месте говорится, что «Глум взял [сагу] от своего отца»[47]. В заключительной части саги ее анонимный автор — клирик, скорее всего записыватель, компилятор или переводчик — пишет: «А мы слышали, как рассказывали эту сагу и записали ее на основе древних сказаний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сложить по рассказам мудрых людей». Далее написано, что монах Одд сам слушал рассказчиков этой саги — и священников, и купца, и других уважаемых людей, имена которых он называет и которые, в свою очередь, слышали эту сагу то при королевском дворе, то от старших сородичей. «А те, кто считают, что они знают [сагу] лучше, пусть исправят там, где чего-то недостает» (!)[48]

Текст этого произведения и его сопоставление с вероятной фольклорной основой особенно интересны тем, что раскрывают механизм движения саги: через длительное бытование в вербальной форме — к ее записи или записям. Не подлежит сомнению, что в каких-то случаях могло быть несколько как устных вариантов, так и записей. Что в процессе записи отбирались некие «лучшие» варианты, либо текст составлялся из отдельных частей рассказа/рассказов, либо привлекались некие побочные сказы, либо компилятор что-то добавлял от себя; в результате оттенки, объем и само содержание записи могли в разной степени варьироваться. Что затем, при дальнейших переписываниях текст могли исправить «те, кто считают, что они знают [сагу] лучше». Такие предположения подтверждаются наличием вариантов письменных текстов.

В «Прологе» к своей «Хеймскрингле» Снорри пишет: «В этой книге я велел записать[49] древние рассказы о правителях, которые были в Северных Странах и говорили на датском языке[50], как я их слышал от мудрых людей, а также некоторых из родословных, как они были мне рассказаны. Кое-что взято из перечней, в которых конунги и другие знатные люди перечисляют своих предков, а кое-что из древних стихов и песней[51], которые исполнялись людям на забаву. И хотя сами мы не знаем, правда ли эти рассказы, но мы знаем точно, что мудрые люди древности считали их правдой» (курсив мой. — А.С.). Итак, Снорри, как и автор «Саги о Ингваре Путешественнике», опирается на рассказы «мудрых людей древности» и «древние рассказы». Эти ссылки на авторитеты и давность сведений, вполне привычные в Средние века, в данном случае должны быть приняты во внимание не только как прием или фигура речи. Ведь в повествовательном произведении типа саги это не что иное, как опора на традицию и историческую память народа.

Но не только рассказы использует Снорри: как истинный историк, он привлекает письменные тексты, в частности историческое сочинение Ари Мудрого, источники сведений которого он называет, а также родословия королевских и знатных родов; он опирается на скальдические стихи и эпические песни; принимает советы мудрых консультантов. В частности, он использовал песнь Тьодольва из Хвина, который был скальдом норвежского короля Харальда Прекрасноволосого (последняя треть IX — первая треть X в.) и составил «Перечень Инглингов». Снорри использовал также произведения скальда Эйвинда Финнсона Погубителя Скальдов (ум. ок. 990): «Перечень Халейгов»[52] и поминальную песнь «Речи Хакона» в честь короля Хакона Доброго (ум. ок. 960). Дополнив тексты скальдов Тьодольва и Эйвинда словами «мудрых людей», Снорри и создал свою «Сагу об Инглингах» — первой королевской династии Швеции и Норвегии.