Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

В X столетии славились скальды Эгиль сын Грима (Скаллагрима), Эйнар Скаллагримссон и Ульф Углосон. В честь конунга Харальда Прекрасноволосого создал «Песнь хвалы» один из самых знатных норвежских скальдов Торбьёрн Хорнкловы[1791]. Скальд Торд сын Кольбейна, современник скальда Гуннлауга сына Иллуги, также был одним из поэтов в окружении короля Харальда Прекрасноволосого[1792]. Из «Книги о заселении земли» известен скальд середины X в. Тьерви Насмешник, который был убит за то, что сочинил нид о муже любимой женщины. Во второй половине X в. одним из наиболее значительных скальдов считался Глум сын Гейра (ок. 940 — ок. 985)[1793]. Он состоял при сыне Харальда конунге Эрике Кровавая Секира и его сыновьях, правивших после кончины последнего. Кроме стихов он славился ратными подвигами. В последней трети X в. был известен Халльфред Беспокойный Скальд (ок. 967 — ок. 1007)[1794].

Эйвинд Финессон Погубитель Скальдов (ум. ок. 990) получил свое прозвище то ли потому, что шире и уместнее остальных использовал выражения других скальдов, то ли потому, что выигрывал поэтические состязания. Эйвинд был родичем и скальдом короля Хакона Доброго, сына Харальда Прекрасноволосого, участвовал в его последней битве на острове Сторд и написал, помимо прочего, великолепную поэму «Речи Хакона». Поэма написана эддическими размерами, поэтому язык ее сравнительно прост. Скальд славит воинскую доблесть Хакона, его героическую смерть и посмертный путь в Вальхаллу, говорит о тяжести потери «столь доблестного духом» вождя стихами, звонкость которых так прекрасно передал переводчик: «Яростный ясень битвы, губитель ярлов» Хакон «шел под шлемом медным», а свою «броню бранную / брякнул оземь», выказывая так бесстрашие и готовность биться до смерти; так «вождь полномочных воев / пред битвой велией / взбодрял отряды». Скальд описывает высокий накал битвы:

В одежды Одина / Рука владыки,
Как по воде, ударила / Добрым булатом.
От дро

тов шел грохот / И гром от тарчей,Мечи о кольчуги / Звонко стучали (ст. 5).
Ногами копий грозных / Гордо попирали
Воины норвежские / Вражеские головы.
Драка была страшная. / Красили конунги
Щиты блестящие / Во цвета кровавые (ст. 6).
Ран огни горели / В волнах крови,
Бердыши вершили / Жизнь и смерти шибко.
Мыло море ран / Мыс булатный,Стрел поток струился / На острове Сторде[1795].

Но вот изошли кровью, «измокли многие / мужи в струях стали», сидят, как будто отдыхая, погибшие воины. И боевая звонкость стиха сменяется печалью обреченности:

Сидели с обнаженными / Мечами владыки,
Щиты изрезаны, / Латы изрублены,
Плохо было сему полку,
И путь его / Вел в Валгаллу (ст. 9).

И еще: «рать оружную / Хакона храброго / с дружиной храброй / зовут к себе боги» (ст. 10). Самого Хакона с дружиной и с оружием в Вальхалле приняли очень хорошо, потому что он был отважен и «почитал святыни».

Поэтому «будет / ему вовеки / великая слава». Хакона тем более жалко, что с ним уходит язычество («святыни»!), а для народа это тяжело:

…Конунг чтил святилища, / Ибо радостно
Приняли Хакона / К себе всеблагие боги.
В добрый день / Родился конунг
Столь доблестный духом. / И всевечно
Время Хакона / Станут славить люди.
Прежде пройдет, / Порвав оковы,
Фафнир Волк[1796]

по землям, / Нежели равныйХакону конунг / Его место заступит.
Мрут стада, / Умирают родичи,
Пустеют долы и домы, / С тех пор, как пришел
К Одину Хакон. / Народы многие попраны[1797].

Окончание этого стиха в другом переводе звучит так:

Гибнут родичи / Добро идет прахом,
И страна пустынею стала.
Со язычески боги Хакон
Сгинул, и с той поры премного
Страждет народ (ст. 21)[1798]

.