Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Четвертое. Несомненно, что фольклор как хранитель и инструмент исторической памяти, обладает магическим притяжением прошлого — важным звеном преемственности культур. Он свидетельствует не только о самом прошлом, но и о том существенном для последующего развития культурном остатке этого прошлого, что наследуется и закрепляется в менталитете народа, играя важную роль в формировании и поддержании его идентичности.

Несомненно, что фольклорное наследие эпохи викингов сыграло и продолжает играть большую роль в закреплении скандинавской идентичности, в уважении к законам и обычаям, неназойливой самодостаточности, стремлении к справедливости, что веками вырабатывали в себе скандинавы. Пожалуй, с наибольшей силой это выразил прославленный шведский романтик Эсайас Тегнер (1783–1817) в своей поэме «Непорочная невеста», основанной на фольклорных мотивах:

…Приди же и ратуй
Снова за правду, за право, сознанье и честь.
Бей, как таран корабля, все, что ничтожно и пошло…
Стыдно сегодня земле за пустой поэтический лепет,
Время в тупик забрело, бред извращает сознанье.
Мощным ударом ударь, молнией грозно сверкая, —
Бейся за правду, чтоб поняли мы со стыдом,
Что мы — великий народ…

И не случайно поэт, ученый и писатель Н. М. Карамзин, автор знаменитой «Истории государства Российского», начал свое знаменитое сочинение словами: «История в некотором смысле есть священная память народов… завет предков к потомству… изменение настоящего и пример будущего».

Приложение

Город в мире исландских саг

Саги и скальдическая поэзия концентрируют свое внимание на бондах, хозяевах поместий, хуторов и воинов; бонд-воин — вот герой этих произведений. Соответственно, и сельские поселения как особые общественные структуры — от малых хуторов до королевских имений — выпукло представлены в сагах. Но в сагах, как и в поэзии того времени, нет даже понятия «горожанин», мы обнаруживаем его только в записях обычного права начиная с XIII в. Иначе обстоит дело с городом как с особой и значимой структурой в общественном поле саг.

В самой Исландии город появился только в новые времена, культура городской жизни была мало известна и в конечном счете чужда средневековым островитянам. Другое дело — Дания, Швеция, Норвегия эпохи викингов; но, как уже понятно, сведения о них в сагах намного скупее. Чаще всего при описании путешествий и приключений своих персонажей саги называют разные города. Чаще упоминаются города в королевских сагах как резиденции и существенная часть политического пейзажа, на фоне которого разворачиваются междоусобицы и борьба за власть. В сочинениях миссионеров города присутствуют постоянно и как узловые пункты их передвижений по Скандинавии, и при описании языческих капищ, а затем, во время христианизации, как главные ее опорные пункты и центры устроения церквей. А заметная роль городов в торговле, которая, и это очевидно, была важным двигателем социальной эволюции скандинавов в ту эпоху, хотя и проступает из саг, но по-настоящему убедительно ее рисуют лишь данные археологии. И вообще основные сведения о городах скандинавского Севера получены именно благодаря непрестанным и плодотворным усилиям археологов. Эта наука убедительно изображает облик ранних городов, характерных для эпохи викингов, их роль не только в торговле, но и в местных и международных контактах, а также в развитии политических и социальных отношений и институтов.

Поэтому полагаю логичным, не вводя тему скандинавского города эпохи викингов в основную канву этой книги, хотя бы кратко остановиться на проблеме городской истории в приложении к основному тексту. При этом, конечно, нельзя упустить возможность найти хотя бы обрывки сведений о городах в самих сагах. Ведь и в них в разной связи упоминаются города многих земель — от Британских островов до Ближнего и Среднего Востока — мест, где викинги селились, служили, торговали, грабили. Но в данном очерке речь пойдет не об этих городах — о них достаточно много говорится в литературе о походах викингов, а о городах скандинавских.