Викинги. Заклятие волхвов

Сьевнар скосил глаза. Побратим был без щита и шлема, белые, красивые волосы вольно рассыпаны по плечам. Но кольчугу он не снимал, конечно, как положено воину в викинге. И Самосек на бедре в длинных узорчатых ножнах, украшенных жемчугом и золотой вышивкой…

– А тебе, Сьевнар, все-таки не стоит далеко отходить от лагеря одному, – добавил он.

– Почему?

Он увидел, что один глаз у Гуннара хитро прижмурен, а второй – открыт, смотрит на него. Сьевнар невольно улыбнулся забавному виду старшего брата.

– Улыбаешься? – спросил Гуннар. – А зря, между прочим! Именно так ты теперь должен спать – одним глазом, чтобы второй все время смотрел вокруг…

– Очень выразительно! – усмехнулся Сьевнар. – А главное – очень понятно! А если толком объяснить?

– Не сообразишь никак? Ну-ну… – Гуннар стремительно, одним рывком поднялся и сел рядом. – Надеюсь, ты еще не забыл, как ненавидит тебя ярл Рорик Неистовый? Я вот что скажу тебе, брат: честный меч – это еще не самое страшное! Бывает, что нож или неожиданная стрела убийцы куда быстрее достигает цели, чем меч или секира воина… Вот о чем тебе надо задуматься!

– Думаешь, ярл Рорик способен на такое?

– Не знаю. И, клянусь наковальней Тора, не хотел бы узнать… На что человек способен, на что – не способен, только боги видят заранее.

– Ты прав, пожалуй.

Сьевнар неторопливо кинул в воду еще один камешек. Посмотрел ему вслед. Потом, помедлив, выкинул остальные, стряхнул песок с ладони.

Потом поднялся, выпрямился во весь рост. Гуннар тоже встал.

– Имей в виду, Сьевнар, я все время буду поблизости, хочешь ты этого или нет.

– Это все ни к чему… Я, конечно, благодарен тебе за заботу, но – ни к чему… Я не пойду с войском дальше на Византию, мне нужно вернуться к родичам. Я так решил!

Гуннар с силой хлопнул по рукояти меча, издав то ли стон, то ли вздох:

– Этого я и боялся! Ассы знают, боялся так, как девица боится первой брачной ночи… Скажи мне честно – это из-за смерти твоей Сангриль?

«Его Сангриль? Как хорошо звучит… Нет, она никогда не была его… Просто была».

Сьевнар помедлил с ответом, опустив глаза.

– Не знаю… Из-за нее тоже, наверное, но – не знаю… Из-за всего… Просто я понял, что мое место не здесь… И чем дальше, тем больше это понимаю… Как-то…

Сьевнар умолк, не находя слов. Поднял, наконец, взгляд и обнаружил, что старший брат задумчиво трет щеку большим пальцем. Глаза у него не злые, просто грустные.

– Ведь чувствовал – с тобой что-то происходит… Чувствовал… – Косильщик обвел взглядом тихую, рассветную реку, молчаливый частокол леса, небо, казавшееся сейчас светлее земли. – Что ж, видимо, твои боги все-таки позвали тебя. Кто я такой, чтобы спорить с богами…

– Мне очень нужно, пойми! Поверь мне!

– Я верю… Наверное, нужно. Ты так решил – это самое главное! Ты – воин, ты должен сам выбрать свою дорогу! А может, еще передумаешь, брат… Ладно, вздор, не будем больше об этом… Да еще вчера ночью галки с воронами снились всю ночь! Так и знал, что-нибудь – да случится, не зря снятся! – Гуннар коротко махнул рукой.

– Галки с воронами? – удивился Сьевнар.

– Ну да! Так и прыгали перед глазами, так и вертели хвостами, – подтвердил Косильщик. – Меня, конечно, боги не наделили даром пророчества, но когда снятся птицы – всегда случаются какие-нибудь неприятности, это я давно заметил.

Они помолчали, глядя на воду.

– Сьевнар?

– Что?

– Ты вернешься на остров?

– Не знаю, Гуннар… Честно – не знаю…

Честно? Нет, это не слишком честно, тут же подумал он. Сьевнар уже догадывался, что никогда не вернется. Его небо, его земля, боги, родичи, корни – все здесь. А что такое человек без корней? Просто засыхающее дерево, вывернутое из земли ураганом. И никак иначе!

– Сьевнар…

– Что, Гуннар? – спросил он как можно мягче.

– Мне будет не хватать тебя.

– Мне тоже, брат! – искренне сказал Сьевнар.

Простые слова… В сущности, ничего не значащие слова. Слова часто значат гораздо меньше того, что стоит за ними, мелькнула мысль.

– У рыцарей-франков есть обычай: расставаясь, они обмениваются оружием, – вдруг сказал Гуннар. – Чтоб, значит, быстрее встретится в будущем…

Сьевнар еще не понял, что он хочет сделать, а Гуннар уже снял с пояса свой прославленный меч, протянул его вместе с ножнами.

– Возьми! Он теперь твой.

– Самосек? – охнул Сьевнар.

– Да, возьми! Пусть он служит тебе так же верно, как служил мне. И не будем ничего говорить! Что толку трясти слова, когда все ясно без них…

Сьевнар еще медлил, смотрел на Гуннара, не решаясь дотронуться до узорчатых ножен.

Косильщик ободряюще покивал, и он осторожно, двумя руками, принял меч. Олаф Ясноглазый, молодой ярл, недавно предлагал за него золото по весу – втрое против веса меча, а Гуннар только улыбался в ответ, вспомнил скальд.

– Брат…

– Не надо! Иди своим путем, брат, да будет он удачным и долгим! – Гуннар снова махнул рукой, словно обрубил что-то.

Сьевнар без слов снял свой меч, протянул Косильщику. Тот взял, хлопнул по плечу младшего брата:

– Прощай, Сьевнар Складный! Прощай, скальд! Я понимаю тебя! Боги – свидетели, я тебя хорошо понимаю! Наверное, я бы тоже хотел вернуться домой. Жалко, что некуда возвращаться…