Викинги. Заклятие волхвов

Тихо? Даже слишком тихо, вдруг пришло ему в голову. Неподалеку, в кустах, раньше чирикали птахи, а теперь их не слышно. Спугнул кто?

Затаиться, переждать?

Но ведь и там, снаружи, ждут его… Играть в кто кого переждет, когда до дома осталось несколько дней пути – охоты совсем нет! – решил он.

Нехитрая уловка, в сущности, – высунуть наружу шлем насаженный на деревяшку. Но сработала. Сильный удар сбил его с палки, шлем отлетел в одну сторону, палка – в другую, а нападающий громко выругался от неожиданности, знакомо поминая смрадных великанов Утгарда. Этого мгновения хватило Любене, чтобы змеей выскользнуть через лаз, сразу, не вставая, откатиться далеко в сторону. Копье воткнулось в землю где-то совсем рядом, скорее, почувствовал, чем увидел он. Но – успел все-таки…

Он вскочил на ноги.

Их было трое. Круглые шиты, добротные доспехи, характерные гладкие шлемы, сбитые обручами, – работа кузнецов фиордов. Потом он узнал их – Олаф Лесоруб, Нори Бешеный и Дюги Кабан, воины из дружины Рорика.

Любеня мельком глянул на реку, ожидая увидеть остроносый драккар, но заметил только вторую лодку, чуть побольше его. Воины, уверенные в собственной силе, и не подумали ее прятать, так и оставили на виду.

Значит – трое! Шли вдогонку, выследили его. Не иначе – Рорик послал. Прав оказался Гуннар в своих опасениях…

То-то Любеня все время чувствовал некое смутное беспокойство, словно он не один на реке, словно есть поблизости еще кто-то, чужой, опасный. Даже думал остановиться, спрятать челнок, затаиться на пару дней, посмотреть, не увязался ли кто за ним. Но так и не собрался, торопясь добраться до родовых земель. «Летел, как мотылек на огонь светильника, только что крылышки не опалил», – усмехнулся Любеня.

– Улыбаешься, Складный? Весело тебе, никак? – спросил Дюги Кабан. – Не понимаю только – с чего ты развеселился?

– Рад встрече! – коротко бросил Нори.

– Клянусь копьем Одина, я тоже рад! И с удовольствием посмеюсь вместе с ним! Только позже, когда мы будем тащить из него кишки, – басом откликнулся Лесоруб.

Отвлекали, зубы заговаривали… Между тем, неторопливо, вкрадчиво обходили его по разные стороны, чтобы одновременно, прикрываясь щитами, напасть с трех сторон. Уверенно обходили. Но – осторожно, как опытные ратники.

– А что он забыл в этой пещере, как думаешь, Отар? Или там что-то есть? – продолжал ехидничать Дюги.

– Может, нужду справить? – придурковато хохотнул Лесоруб.

– Нужду бы он на берегу справил. Нет, тут – другое, что-то в этой пещере есть, я нюхом чую… Скажи, Сьевнар Складный, что там у тебя?

– Да что его спрашивать? Небось, сами посмотрим! – заметил Лесоруб.

– Убьем – посмотрим, – безразлично подтвердил Нори Бешенный.

– Конечно, убьем. Только не торопясь, медленно, как просил Рорик…

Когда-то, в Ранг-фиорде, Сьевнар и помыслить не мог, чтобы схватиться с такими опытными бойцами, тем более – с тремя сразу. Только теперь он уже не тот мальчишка, что когда-то бежал из фиорда… Они, похоже, об этом не догадываются. Для них он прежний. Это хорошо…

Но трое против одного – много все-таки…

Дюги Кабана он никогда не любил за бессмысленную жестокость, Лесоруб – сам как чурбан, а про Нори никогда не поймешь – чувствует ли он вообще что-нибудь или нет. «И хорошо, что это не Гулли Медвежья Лапа, и никто другой из его бывших друзей, – думал Сьевнар-Любеня, невозмутимо наблюдая за их вкрадчивым приближением. – Все трое знают теперь о пещере, значит, все трое должны умереть. Цена золота! Только что он об этом думал, как будто предчувствовал, что старинное золото снова придется оживить кровью…»

У Лесоруба в руке была тяжелая секира на длинном древке, у Дюги и Нори – мечи. Кабан не только говорил больше, но и зубы скалил, и ухмылялся все время. Злорадствовал, наслаждаясь своим видимым превосходством.

Любеня не реагировал на насмешки, пропускал их мимо ушей, как когда-то не реагировал ни на что постороннее, наблюдая за падающими каплями. Тогда – капли, а сейчас – малейшее движение противников.

Он теперь был без шлема, щит, копье и другое оружие остались в долбленке. Зато на нем – кольчуга, и на боку – Самосек, подарок брата. Дорогой Любеня, конечно, не удержался, уже опробовал его на выпады и удары, восхищаясь, как четко сбалансирован Самосек, как ладно, невесомо лежит в ладони тяжелый меч, с каким тонким и хищным присвистом рассекает воздух. Правда, не ожидал, что придется так быстро опробовать по-настоящему…

Пока что прославленный меч не покидал ножен. Любеня просто держал руку на рукояти, как делал когда-то Гуннар, ожидая его суматошных, сумбурных атак. По себе знал, как это сбивает с толку – спокойная неподвижность противника.

Может, поэтому они и медлили, не приближались слишком близко…