Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая

– Почему, ваше величество? – отвечал он. – Я говорю только о госпоже де Шеврез, а разве моя мать предпочтет госпожу де Шеврез спокойствию моего государства и моей безопасности? Я утверждаю, что герцогиня де Шеврез явилась во Францию, чтобы занять денег, и обратилась к господину Фуке, предлагая продать ему некую тайну.

– Тайну? – воскликнула Анна Австрийская.

– Касающуюся хищений, якобы совершенных господином суперинтендантом. Но это ложь, – добавил Филипп. – Господин Фуке с возмущением прогнал ее, предпочитая уважение короля всякому сообщничеству с интриганами. Тогда госпожа де Шеврез продала свою тайну господину Кольберу, но так как она ненасытна и ей мало тех ста тысяч экю, которые она выманила у этого приказчика, то надумала искать выше более глубокие источники… Верно ли это, ваше величество?

– Я вижу, вы все знаете, – сказала, скорее, взволнованно, чем сердито, королева.

– Поэтому, – продолжал Филипп, – я имею право не любить эту фурию, которая является к моему двору, чтобы обесчестить одних и разорить других. Если Бог потерпел, чтобы совершились некоторые преступления, и скрыл их в тени своего милосердия, я не допущу, чтобы госпожа де Шеврез имела власть нарушить божественные предначертания.

Эта последняя часть речи Филиппа так взволновала королеву-мать, что сыну стало жаль ее. Он взял ее руку и нежно поцеловал; она не почувствовала, что в этом поцелуе сквозь сердечный бунт и обиду было прощение восьми лет ужасных страданий.

Филипп дал улечься волнениям, потом через несколько секунд весело сказал:

– Мы сегодня еще не уедем, у меня есть план.

Он повернулся к двери, надеясь увидеть Арамиса, так как его отсутствие начинало тяготить принца.

Королева-мать пожелала вернуться к себе.

– Останьтесь, матушка, – сказал Филипп, – я хочу вас помирить с господином Фуке.

– Но я не враждую с господином Фуке, я только боялась его расточительности.

– Мы приведем все это в порядок и дадим суперинтенданту проявлять только его хорошие свойства.

– Кого ищет ваше величество? – спросила Генриетта, заметив, что король смотрит на дверь. Она желала уколоть его, так как предполагала, что он ждет Лавальер или письма от нее.

– Сестра моя, – сказал молодой человек, угадавший с чудесной проницательностью ее тайное намерение, – я жду одного замечательного человека, искуснейшего советника, которого я всем хочу представить, поручая его вашим милостям. Ах, входите, д’Артаньян.

Д’Артаньян вошел.

– Что угодно вашему величеству?

– Скажите, где находится ванский епископ, ваш друг?

– Но, ваше величество…

– Я его жду, а он не появляется. Пусть мне его разыщут.

Д’Артаньян удивился; сообразив, что Арамис покинул Во тайно, по поручению короля, он решил, что король хочет сохранить секрет.

– Ваше величество непременно желает, чтобы вам привели господина д’Эрбле? – спросил он.

– Я не настаиваю, – сказал Филипп, – он мне не так нужен; но если б мне его все-таки нашли…

«Я угадал!» – подумал д’Артаньян.

– Этот господин д’Эрбле, – сказала Анна Австрийская, – ванский епископ – друг господина Фуке?

– Да, ваше величество, он бывший мушкетер.

Анна Австрийская покраснела.

– Один из четырех храбрецов, которые в свое время совершили столько чудес.

Королева-мать уже пожалела о том, что захотела укусить; чтобы сохранить последние зубы, она прекратила разговор.

– Каков бы ни был ваш выбор, сын мой, я уверена, что он будет превосходен.

Все склонились перед королем.

– Вы увидите, – продолжал Филипп, – глубину кардинала Ришелье без скупости кардинала Мазарини.

– Первого министра, ваше величество? – спросил испуганный принц, брат короля.

– Я вам расскажу это, мой брат. Но как странно, что господина д’Эрбле все нет.

Он позвал лакея и сказал:

– Пусть предупредят господина Фуке, мне надо с ним поговорить. О, в вашем присутствии, не уходите.

Господин де Сент-Эньян вернулся с добрыми вестями о королеве. Она осталась в постели только из предосторожности, чтобы иметь силы исполнять все повеления короля.

В то время как всюду искали господина Фуке и Арамиса, новый король спокойно продолжал преодолевать свои испытания, и все – семья, офицеры, лакеи – видели перед собой Людовика, и ни у кого это не вызывало сомнений.

С какой странной легкостью Провидение опрокинуло самую высокую судьбу в мире и на ее место поставило самую униженную!

Но порой Филипп чувствовал, как по сиянию его молодой славы пробегала тень. Арамис не появлялся.

Разговор между членами королевской фамилии как-то иссяк. Озабоченный Филипп забыл отпустить своего брата и принцессу Генриетту. Они удивлялись этому и мало-помалу теряли терпение. Анна Австрийская наклонилась к своему сыну и сказала ему несколько слов по-испански. Филипп совершенно не знал этого языка. Он побледнел перед этим неожиданным препятствием. Но будто гений невозмутимого Арамиса одарил его своей находчивостью. Вместо того чтобы смутиться, Филипп встал.

– Ну что же! Почему вы молчите? – спросила королева.

– Что это за шум? – спросил Филипп и повернулся к потайной лестнице.

Послышался голос, кричавший:

– Сюда, сюда! Еще несколько ступенек, ваше величество!