Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1

Между тем Луиза, вследствие ли природной застенчивости или по какой-нибудь другой, непонятной для Рауля причине, стояла опустив глаза: смущенная, ослепленная, прерывисто дыша, она старалась отступить как можно дальше, не обращая внимания на подталкивания Монтале.

Все это было для Рауля загадкой, и бедный виконт дал бы многое, чтобы отгадать ее. Но подле него не было никого, кто мог бы объяснить тайну. Даже Маликорн, немного смущенный блестящим обществом и насмешливыми взглядами Монтале, описал круг и стал в нескольких шагах от принца Конде, позади группы фрейлин. Отсюда доносился до него голос Оры — планеты, которая притягивала его, как скромного спутника.

Когда Рауль пришел в себя, ему показалось, что слева от него звучат знакомые голоса. Действительно, невдалеке стояли де Вард, де Гиш и де Лоррен.

Впрочем, они говорили так тихо, что в большой зале еле слышался их шепот.

Умение говорить, не двигаясь с места, не шевелясь, не глядя на собеседника, составляло особое искусство, которым новички не сразу могли овладеть. Приходилось долго упражняться в таких беседах без взглядов, без движения головой, вроде разговора мраморных статуй.

Между тем во время приемов у короля и королев, когда их величества беседовали, а все, казалось, слушали их в благоговейном молчании, происходило много таких тихих разговоров, в которых далеко не преобладала лесть.

Рауль принадлежал к числу людей, весьма опытных в этом искусстве, и часто по движению губ он угадывал смысл слов.

— Кто такая эта Монтале? — интересовался де Вард. — Кто такая Лавальер? Почему к нам явилась провинция?

— Монтале? — переспросил де Лоррен. — Я знаю ее. Это славная девушка, которая будет забавлять двор. Лавальер — очаровательная хромуша.

— Фи! — сказал де Вард.

— Не говорите «фи», де Вард; о хромых есть много латинских пословиц, очень остроумных и, главное, верных.

— Господа, господа, — остановил их де Гиш, с беспокойством поглядывая на Рауля, — пожалуйста, осторожнее.

Однако волнение графа, вероятно, не имело оснований. Рауль сохранял спокойный и равнодушный вид, хотя и слышал все до последнего слова. Казалось, он запоминал все вольности и дерзости этих двух зачинщиков ссоры, чтобы при случае отплатить им.

Де Вард, как будто угадав его мысль, продолжал:

— Кто возлюбленные этих девиц?

— Вы спрашиваете о Монтале? — осведомился де Лоррен.

— Да, сперва о ней.

— Вы, я, де Гиш, всякий, кто пожелает.

— А другая?

— Вы говорите о Лавальер?

— Да.

— Берегитесь, господа, — заметил де Гиш, чтобы помешать де Варду ответить, — принцесса слушает нас.

Рауль, засунув руку под камзол, рвал на своей груди кружева.

Однако именно злословие по адресу молодых девушек заставило его принять важное решение.

«Бедная Луиза, — подумал он, — она, конечно, приехала сюда с самыми чистыми намерениями и под почетным покровительством. Однако я должен узнать ее намерения и кто ей покровительствует».

И, подражая маневру Маликорна, он направился к группе фрейлин.

Вскоре прием окончился. Король, не сводивший восхищенного взгляда с принцессы, вышел из приемной залы с обеими королевами.

Де Лоррен пошел рядом с герцогом и по дороге влил ему в ухо несколько капель того яда, который собирал в течение часа, рассматривая новые лица и строя предположения об их сердечных переживаниях.

Уходя, король увлек за собой часть присутствующих. Однако те из придворных, которые любили независимость или усиленно занимались ухаживанием, начали подходить к дамам.

Принц Конде сказал несколько любезностей де Тонне-Шарант. Бекингэм ухаживал за г-жой де Шале и г-жой де Лафайет, которых уже отличила принцесса; де Гиш, покинувший герцога Орлеанского, как только тот смог приблизиться один к герцогине, оживленно беседовал со своей сестрой, г-жой де Валантинуа, и с фрейлинами де Креки и де Шатильон.

Среди водоворота этих политических и любовных интриг Маликорн старался овладеть вниманием Монтале; но ей гораздо больше хотелось поговорить с Бражелоном, хотя бы для того, чтобы насладиться его вопросами и изумлением.

Рауль сразу направился к де Лавальер и почтительно поклонился ей. Увидев Рауля, Луиза покраснела и что-то пролепетала. Ора поспешила к ней на помощь.

— Ну, вот и мы, виконт, — сказала Монтале.

— Я вижу, — с улыбкой ответил Рауль. — Об этом-то я и хотел поговорить с вами.

Тут к ним с любезной улыбкой подошел Маликорн.

— Удалитесь, господин Маликорн, — приказала Монтале. — Вы, право, очень нескромны.

Маликорн прикусил губу и, ни слова не говоря, отступил на два шага назад. Изменилась только его улыбка: из добродушной она стала насмешливой.

— Вы хотите получить объяснения, господин Рауль? — заговорила Монтале.

— Мое желание вполне понятно. Луиза де Лавальер — фрейлина принцессы?

— А почему бы ей не быть фрейлиной, как и мне? — спросила Монтале.

— Примите мои поздравления, — поклонился Рауль, чувствуя, что ему не хотят дать прямого ответа.

— Вы это говорите не слишком любезно, виконт.

— Да?

— Гм! Пусть судит Луиза.

— Может быть, господин де Бражелон считает, что это место слишком почетно для меня? — смущенно произнесла Луиза.