Виконт де Бражелон, или Еще десять лет спустя. Части 1, 2

— Оставь здесь фонарь, — сказал Монк. — Он может обнаружить твое присутствие и навлечь на тебя мушкетный выстрел.

Рыбак, видимо, оценил совет, поставил фонарь на землю и исчез под сводами лестницы. Монк взял фонарь и отнес его к колонне.

— Послушайте, — сказал он, — действительно ли в этой гробнице спрятаны деньги?

— Да, милорд, и через пять минут вы перестанете сомневаться.

С этими словами Атос с силой ударил по крышке гробницы; алебастр треснул, в нем показалось отверстие.

Атос вставил рычаг в трещину, и вскоре куски алебастра начали отделяться один за другим.

— Милорд, — сказал Атос, — я говорил вам…

— Да, но я еще не вижу бочонков, — отвечал Монк.

— Если б у меня был кинжал, — сказал Атос, оглядываясь по сторонам, — вы бы скоро увидели их. К несчастью, я оставил мой кинжал у вас в палатке.

— Я бы дал вам свой, — отвечал Монк, — но боюсь, что его лезвие слишком хрупко для такой работы.

Атос стал искать около себя какой-нибудь предмет, способный заменить нужное орудие. Монк следил за каждым движением его рук, за каждой переменой в выражении его глаз.

— Спросите нож у рыбака, — сказал Монк.

Атос подошел к лестнице.

— Друг мой, — сказал он рыбаку, — брось мне свой нож, он мне нужен.

Нож зазвенел на ступеньках.

— Возьмите его, — сказал Монк. — Мне кажется, это неплохой инструмент. Крепкая рука может мастерски воспользоваться им.

Атос, по-видимому, придал словам Монка самый простой и обычный смысл; он не заметил также, как Монк отступил, давая ему пройти, и положил левую руку на рукоятку пистолета, продолжая держать дирк в правой.

Атос принялся за работу, повернувшись спиной к Монку и вверив ему свою жизнь. В продолжение нескольких секунд он так ловко и метко ударял по крышке, что пробил ее насквозь. Монк увидел два бочонка, лежавшие рядом.

— Милорд, — сказал Атос, — видите, предчувствие не обмануло меня.

— Да, и надеюсь, вы удовлетворены?

— Разумеется. Потеря этих денег была бы для меня чрезвычайно чувствительна; но я был уверен, что Бог не позволит, чтобы погибло золото, которое должно помочь восторжествовать правому делу.

— Клянусь честью, вы столь же таинственны в речах, как и в делах, — сказал Монк. — Я только что не вполне понял вас, когда вы сказали, что не хотите возлагать на меня ответственность за это дело.

— Я имел причины сказать вам так.

— А теперь вы говорите о каком-то правом деле. Что разумеете вы под этими словами? В настоящий момент мы защищаем в Англии пять или шесть дел: это не мешает каждому из нас думать, что его дело не только правое, но и самое благое. Какое дело защищаете вы? Говорите смело. Я хочу знать, согласны ли мы во мнениях об этом предмете, которому вы придаете такое значение.

Атос устремил на Монка проницательный взгляд, казалось, читавший его мысли; потом он снял шляпу и заговорил торжественным голосом, в то время как Монк, слушая его, задумчиво смотрел в глубину темного подземелья, поглаживая подбородок.

XXVI СЕРДЦЕ И УМ

— Милорд, — произнес граф де Ла Фер, — вы благородный англичанин, вы честный человек и говорите с благородным французом, тоже человеком честным. Я сказал вам неправду: золото, лежащее в этих двух бочонках, принадлежит не мне. Я первый раз в жизни солгал. Золото принадлежит королю Карлу Второму, изгнанному с родины и из своего дворца, лишенному одновременно и отца и престола; королю, которому отказано во всем, даже в печальном утешении, преклонив колени, поцеловать камень, на котором рукою убийц начертана простая надпись, вечно зовущая к мести: «Здесь погребен Карл Первый».

Монк слегка побледнел; едва заметная дрожь пробежала по его лицу и приподняла седые усы.

Атос продолжал: