Виктор Авилов

Спустя год, в 1975-м, Валерий Белякович поставил со своими питомцами спектакль «Соловей, соловей, пташечка» по мотивам сказки X. К. Андерсена «Соловей». Здесь снова уже в названии сквозили нотки эпатажа, желание выделиться, быть не как все. И снова был ошеломляющий успех, и даже первые гастроли — в Ужгород. Естественно, востряковская группа присутствовала и на премьере, и на следующих спектаклях — постепенно все они перезнакомились и, объединенные одним лидером, ощутили свою спаянность и возжелали совместной работы. Тем более что тюмовцы видели «Женитьбу Коли Гоголя» и восторженно оценили спектакль и исполнителей.

Та эстетика режиссера Валерия Беляковича, что проявлялась в первых спектаклях еще только в зародыше, уже захватила начинающих артистов, посулив им безграничную свободу, возможности бесконечной импровизации во всем — в пластике, в тексте, в мизансценах… Постепенно, с течением времени, Белякович все это не раз уточнял, перепроверял, усложнял, но по сей день осталось в его спектаклях нечто от той давней поры. Может быть, это чувство свободы так сильно влекло их всех, от режиссера до начинающих артистов, что жили, су-шествовали они в условиях тотальной несвободы и просто негде было «отпустить вожжи»?

Занятия и репетиции с двумя бездомными группами продолжались тем упорнее, чем больше возникало преград на их пути. Валерий Белякович в 1976 году поступил на режиссерский факультет ГИТИСа, на курс к Борису Ивановичу Равенских, а спустя год нашел бесхозное помещение — цокольную пристройку к дому № 125 на проспекте Вернадского. Легенда гласит, что пристройка была не совсем бесхозной — в ней находился винный магазин, который то ли уже закрыли, то ли собирались закрывать (из-за чего и произошли чуть позже события, с одной стороны, чуть не прекратившие историю театра, с другой же — послужившие вящей его славе, но об этом мы расскажем в свое время). Но так или иначе власти Гагаринского района Москвы великодушно разрешили группе энтузиастов открыть здесь молодежный театр, а те сразу же придумали себе незатейливое название — Театр на Юго-Западе.

Так началась их история.

Началась она с того, что в районе Юго-Запада столицы стали происходить удивительные вещи: например, в одну отнюдь не прекрасную ночь исчезла внезапно часть забора, огораживавшего стройплощадку гостиницы «Салют», на другой олимпийской стройке пропал и никогда уже не нашелся сварочный аппарат, на строительстве жилого дома утром недосчитались кирпичей и дверных косяков, никогда не прибыла по месту назначения машина с цементом, выехавшая на доставку согласно графику… Зато в строящемся театре постепенно появились сцена, двери, кирпичные стены фойе…

Вспоминает Сергей Белякович: «Начинали „с нуля“. Сами стали делать сцену. Зал. Где доски брать? Где стройматериалы? Романыч ночами не спал, рисовал — он хорошо рисует — как сцену расположить, как ряды. Чтобы всем было удобно, видно; чтобы мы были как на ладони. Фонари доставали. Сварочный аппарат со стройки утащили. Со всем же тогда было трудно. Дома шили подушечки для зрительских сидений. Каждый должен был из своего материала сострочить такие подушки. Штук по десять…»

Валерий Белякович вспоминал, что они вдвоем с Авиловым делали все в театре — фактически строили его. Конечно, все ребята включились в работу, но основная нагрузка легла именно на Валерия Романовича и Авилова.

Белякович рассказал историю о том, как Виктор чудом не погиб, когда они сваривали зрительские ряды. Виктор сидел, сгорбившись над сварочным аппаратом, а рядом стояла прислоненная к стене огромная шпала. Виктор дернул шнур аппарата и не заметил, что стоявшая на нем шпала медленно начала сползать по стене. Белякович увидел это издали — он не мог успеть подбежать к Виктору, он только крикнул громко и беспомощно: «Ви-и-тя!!!», понимая, что жужжание аппарата не даст Авилову услышать, но то ли Виктор все-таки расслышал отчаянный вопль режиссера, то ли интуитивно что-то понял, он успел откатиться от этого страшного места. И едва откатился в сторону — шпала рухнула.

Театр создавали с энтузиазмом. Ходили побирались, по воспоминаниям Сергея Беляковича: «Разделили между каждым членом труппы дома и вперед: звонили и „здрасьте… мы в 125-м доме организуем студию театральную, у вас нет ненужных вещей?“ Пальто, брюки, шляпки… за неделю завалили весь театр шмотьем. Выбирали, что подходит. А у контейнера бабки караулили — разнюхали, что кто-то добро выкидывает… Репетировали по ночам. Виктор приезжал на своем МАЗе. Ему надо песок возить, а он на репетиции. А чтобы грузовик не заглох, его нельзя было выключать. И вот стоит эта громила на проспекте Вернадского со своим прицепом и „т-т-т-т-т-т…“ Ночью! Одну простоял. Другую. Жители начали жаловаться… Приходил в гримерку, так там повисал запах мазута».