Виктор Гюго

Кризис захватил в 40-х годах не только драму, но и все творчество Гюго. Его политические взгляды этих лет смутны и неопределенны, после периода столь бурной активности в области поэзии, прозы и драматургии, он как будто замолкает, в течение нескольких лет ничего не публикуя. В то же время впервые происходит официальное признание Гюго: в 1841 г. его избирают в члены Академии, в 1845 г. он получает звание пэра Франции. Враги поэта не преминули использовать эти обстоятельства, чтобы объявить (в газете «Насьональ», например), что «поэт Гюго умер», а вместо него надо «приветствовать виконта Гюго, лирического пэра Франции»[32].

Однако недоброжелатели, провозгласившие «смерть поэта», не знали, что он уже работал в это время над первыми набросками «Отверженных» и создавал прекрасные лирические стихотворения, которые составят книгу «Созерцания».

Во второй половине века, после многих испытаний, романтизму Гюго суждено было возродиться с новой и поистине громадной силой.

II ГОДЫ ИЗГНАНИЯ (1851–1870 гг.)

1. Политический изгнанник Второй империи», «Возмездие» и «Наполеон Малый»

Новый этап жизни и творчества Гюго, который зарубежные исследователи с полным основанием называют «новым рождением» писателя, связан с такими крупными политическими событиями, как февральская революция 1848 г. и государственный декабрьский переворот 1851 г.

После февральской революции, сбросившей июльскую монархию и установившей во Франции Вторую республику, Гюго выставляет свою кандидатуру в парламент и становится депутатом Учредительного, а затем Законодательного собрания. Однако республика 1848 года не отвечала интересам народных масс. За ее прекраснодушной фразой, провозгласившей равенство и братство, за обещанием прекратить «страшное недоразумение, существующее между классами», фактически происходило полное приспособление к условиям буржуазного строя. Особенно наглядно сущность Второй республики проявилась во время подавления парижского рабочего восстания в июне того же 1848 г. Рабочие, недовольные результатами февральской революции, впервые самостоятельно выступили против класса эксплуататоров за свои права. Это восстание Ленин назвал первой великой гражданской войной между пролетариатом и буржуазией[33].

Самостоятельное выступление пролетариата ошеломило Гюго. Исходя из старого понимания народа, будто бы все еще единого в своих «третьесословных» устремлениях против феодализма и монархии, он продолжал причислять буржуазию к народу («Напрасно хотели сделать буржуазию классом. Буржуазия — это просто-напросто удовлетворенная часть парода», — скажет Гюго в «Отверженных»). Поэтому июньское восстание парижского пролетариата показалось ему вначале простым недоразумением — «восстанием народа против самого себя». В то же время большой и чуткий художник сумел услышать в нем и «священную ярость труда, взывающего о своих правах» (8, 8).

Как депутат Учредительного собрания, Гюго даже отправился на июньские баррикады, чтобы уговорить восставших сложить оружие и прекратить напрасное кровопролитие. Но, когда буржуазная республика руками генерала Кавеньяка подавила восстание и начала зверскую расправу с восставшими рабочими, Гюго пришел в негодование. Именно с этого момента его политические взгляды резко эволюционируют влево, прямо противоположно попятному движению самой февральской республики, в которой нарастает откровенная реакция. Наступление реакции продолжалось до контрреволюционного государственного переворота 2 декабря 1851 г., когда племянник Наполеона I — Луи Бонапарт одним ударом смахнул последние завоевания революции и превратил республику в империю, подчинив ее «бесстыдно-примитивному господству меча и рясы»[34].

В этой трагедии французского народа, развертывавшейся на протяжении 1848–1851 гг., Виктор Гюго был не пассивный свидетель, а активный участник ее важнейших политических этапов.

Когда в стенах Законодательного собрания завоевывала свою победу так называемая партия порядка, подготовлявшая переворот Луи Бонапарта, и когда победившая буржуазная реакция в союзе с церковниками заявила о себе целым рядом законодательных актов против свободы образования, свободы печати, всеобщего избирательного права и т. п., Гюго начал выступать со все более резкими речами против реакционного большинства собрания, отстаивая демократические завоевания революции и выражая чувства разбитой и обескровленной части нации. Характеризуя политическую эволюцию Гюго этого времени, современный французский поэт и литературовед Жан Руссело, написавший биографию великого писателя, утверждает, что по отношению к рабочему классу Гюго «чувствовал себя все более и более солидарным с его судьбой»[35].