Виктор Гюго

Но, пожалуй, самым замечательным в посмертной «биографии» Гюго было то, что он, как национальный писатель Франции, как писатель-демократ, продолжал участвовать в борьбе своего народа во все самые острые моменты его политической жизни. Героические традиции его творчества снова и снова становились активно действующей силой в борьбе, которую французский народ вел в защиту своих демократических свобод. Редкостная, замечательная судьба выпала на долю этого художника слова!

В 1935 г. (в год 50-летия со дня смерти Гюго) имя его зазвучало с новой силой в обстановке объединения прогрессивных сил нации под лозунгами Народного фронта после подавления фашистского путча 1934 г. В это время столкновения двух лагерей обострилось и резко противоположное отношение к Гюго со стороны представителей фашиствующей буржуазии и со стороны передовых писателей и мыслителей Франции. Арагон в статье «Актуальность Гюго»[92] показал, что обличительный пафос произведений Гюго продолжает стеснять современную буржуазию, которая давным-давно уже не нуждается в гуманистах, а нуждается в диктаторах, палачах и шпионах: «Ей мешает гернсейский изгнанник, который слишком походит на эмигрантов, выступающих против Гитлера. Она ненавидит книгу, которая зовется «Отверженные». «Да, с Гюго!.. С защитником коммунаров… против новых версальских палачей!» — заявил другой писатель-коммунист, Поль Вайян-Кутюрье, призывая всех деятелей культуры объединиться в рядах Народного фронта[93].

В эти же дни в специальном номере журнала «Эроп», посвященном Гюго, с прекрасной статьей «Старый Орфей» выступил Ромен Роллан, который с необыкновенной силой поставил вопрос о бессмертии великого поэта. «Сколько живых людей, произносивших над ним свой приговор, умерло, в то время как он, мертвый, все еще живет… — говорил Роллан. — Его существование подтверждается тем, что его отвергают и подвергают страстному разбору… Имя и дух старца реют среди знамен движущейся вперед армии.

«Старый Орфей» — французский Толстой, озаренный огнями славы, владеющий мечом слова, возвышает свой голос в защиту жертв против угнетателей, как он это всегда делал перед лицом великих преступлений, в каком бы конце Земли они ни совершались.

Он стоял на страже всего необозримого человеческого стада… мы, миллионы французов, внимали его отдаленным отзвукам с чувством гордости и благоговения. Даже если эти отзвуки оставались без прямых последствий, хорошо уже было то, что старческий голос не ведал утомления, поднимаясь на защиту справедливости. Виктор Гюго был провозвестником человечности»[94].

Еще более действенная роль выпала на долю Гюго в годы героического сопротивления французского народа гитлеровским оккупантам. В это время голос Виктора Гюго звучит как голос страстного патриота Франции, обличителя ее палачей и предателей, трибуна, обращающего свое слово к народу. Пламенные строки «Возмездия», «Наполеона Малого», «Грозного года» и публицистических воззваний Гюго появляются на страницах подпольной печати рядом со статьями непосредственных участников Сопротивления. Вместе с ними Гюго сражается за Францию, и вряд ли можно найти другое имя среди писателей прошлого, столь любимое и популярное в широких народных массах его родины в эти тяжелейшие для нее годы нацистского порабощения!

Уже 5 марта 1940 г. подпольная «Юманите» разоблачала коллаборационистское правительство Виши громовыми словами Гюго из памфлета «Наполеон Малый»: «Преступление, низость, слабоумие, разврат. Кто заседает во Дворце правосудия? Правонарушители. Кто томится в тюрьмах, в крепостях, в камерах, на каторге, в казематах?.. Закон, разум, право, свобода, честь».

Клеймя фашистских убийц, присудивших к смерти народного депутата Жана Катела, 2 октября 1941 г. «Юманите» взывала к возмездию, используя строки из «Возмездия» Гюго: «Ты заставишь этих людей искупить свои преступления, о, благородный, вскипающий гневом народ!» А 10 октября 1941 г., в критический момент, когда гитлеровские орды рвались к Москве и французский народ со страстным волнением следил за исходом этой битвы, «Юманите» напоминала ставшие пророческими строки из поэмы «Искупление», где Гюго воссоздавал картину поражения под Москвой Наполеона:

Больше не видно было ни знамен, ни полководцев,
Вчера еще стройная армия — сегодня стадо.

20 сентября 1942 г. в первом же номере подпольной газеты «Леттр франсэз», призывавшей деятелей культуры включиться в движение Сопротивления, были приведены строки из знаменитого стихотворения Гюго, обращенного к «Тем, кто спит»:

Проснитесь же! Стыда довольно!
Презрите вражескую рать.
Пусть море станет бурей вольной,
Сограждане! Довольно спать!

(Перевод В. Брюсова)