Виктор III. Развязка

— Она перенапряглась. Пару дней будет восстанавливаться. К сожалению, я — не Кир Каралис. Тот заставил нашего дворецкого поверить в то, что он получил лишь царапину, а не смертельную рану. И дворецкий прогнал саму госпожу Смерть. А моё убеждение — лишь лёгкая тень настоящего могущества менталистов. На самом деле к Веронике не вернулась энергия. Она лишь так подумала. А вот Кир своим убеждением действительно поднял бы энергию Вероники.

— Но раньше ты и этого не мог, — многозначительно изрёк парень и сузившимися глазами посмотрел на меня, словно я совершил что-то нехорошее. И он явно намекал не на плачевное состояние девушки.

— Да, мне пришлось выпить всю эссенцию, — сознался я, чем вызвал стон некроманта.

Глава 8

Глава 8. Дела семейные.

Мы отнесли Веронику в её комнату и уложили на кровать. Она продолжала находиться без сознания, но её здоровью ничего не угрожало.

Помнится, я тоже разок перенапрягся — и отделался всего одним проведённым в постели днём. У меня тогда даже не было сил, чтобы встать на ноги. Надеюсь, девушка оклемается побыстрее. По крайней мере, я приложу к этому все силы.

Пока же силы прикладывал дворецкий, который прибежал на шум. Ну как прибежал… кое-как дошёл, дребезжа костями. Он поставил графин воды на столик рядом с кроватью Вероники, а потом принёс какую-то травяную настойку. Её аромат быстро вытеснил из комнаты прочие запахи. И я узнал это терпкое амбре. Меня после перенапряжения отпаивали аналогичной настойкой.

Помимо дворецкого и моей прекрасной персоны, в комнате девушки ещё околачивались примчавшийся к шапочному разбору Фауст и пошедший красными пятнами Марк. Парень негодовал и уже минут пять обвинял меня. Но сейчас он взял короткий перерыв. Отдышался и снова завёл свою пластинку.

— Ты… ты специально выпил всю эссенцию! — яростно пробасил он, сверкая глазёнками. — Ты изначально хотел забрать себе все сосуды!

— Потому что он эгоист, — охотно вторил некроманту Фауст, который по разговорам уже понял, что произошло.

— Вот именно! Эгоист! Ты воспользовался предлогом, и всё выпил! — выпалил парень.

— Совсем не думает о других, а ведь мы для него делаем всё-всё-всё, — проскрежетал химер, скаля непомещающиеся во рту передние зубы-иголки.

— Ты же изворотливый, как уж. Неужели не мог придумать другой способ разобраться с ректором?! — продолжал яриться Марк, тяжело дыша и сопя носом.

— А он и не хотел придумывать ничего другого, — ядовито произнёс Фауст, пронзая меня взглядом, горящим злым весельем.

— Ты хоть что-нибудь оставил для Люпена? Ему есть что исследовать? — сипло спросил Марк, чуть поубавив градус. Кажись, он наконец-то выдохся.

Я посмотрел на него сощуренными глазами и мстительно сообщил, хотя в моём кармане покоилась склянка с остатками эссенции:

— Нет, ничего не осталось.

— Господи! — простонал некромант, схватился за сердце и повалился на кресло. — Ты… ты чудовище, Вик!

— Верно подмечено, — радостно согласился Фауст, прежде чем я его пнул. Он вылетел из комнаты, шмякнулся о стену коридора и разразился витиеватой бранью: — Да что б твои кишки пожрали крысы, блохастая ты морда! Пусть твой нос и уши отвалятся от сифилиса, а кожа пойдёт на чучело…

— Забористо, — оценил я, расплывшись в довольной улыбке.

Вдруг моих ушей коснулось не только сквернословие химера, но и нарастающий шум мотора. Кто-то подъехал к парадному входу особняка и остановился. Я тотчас выглянул в окно и увидел знакомый автомобиль.

— Люпен вернулся, — сообщил я всем присутствующим в комнате.

— Надо встретить его милость, — продребезжал дворецкий и пошаркал ногами в холл.

Фауст резко замолчал, наградил меня нехорошим, задумчивым взглядом, а потом со всех лап помчался за дворецким. Кажись, он решил первым обо всем рассказать барону, чтобы расставить нужные акценты. Ушлый химер явно надеялся на то, что ему удастся разжечь в Люпене такой пожар, который к чёртовой бабушке спалит меня. Что ж… пусть попробует.

— Когда же уже закончится эта проклятая ночь, — пробурчал некромант, тяжело вставая на ноги.

— Начинает светать, — отвлечённо заметил я и вышел из комнаты.

А уже на лестнице, ведущей вниз, меня настиг вопль Люпена:

— Викто-о-ор!

— Да, ваша милость! — откликнулся я.

— Немедленно в гостиную! Есть разговор!

Я тяжело вздохнул. Похоже, Фаусту удалось-таки расшатать барона. Семена, закинутые химером, упали на благодатную почву, ибо Люпен вряд ли отошёл от кражи Руки. Он воспринял её, словно личное оскорбление. У него же из-под носа умыкнули ценнейший артефакт. Да ещё кто! Кухарка! Выходит, что он и в людях разбираться не умеет? А что дальше? Его прирежет собственный дворецкий?

Гоняя в голове подобные мысли, я добрался до ярко освещённой гостиной и вошёл внутрь. Барон уже сидел в кресле, потягивал чай из фарфоровой чашечки и нервно бил себя по бедру тросточкой из красного дерева.

— А почему вы один? Где Эд и Кир? — миролюбиво спросил я, усевшись на диван, стоящий подле стола.