Виктор Лягин. Подвиг разведчика

«Соседние помещики Смирновы, надумав готовить своего сына для поступления в Рославльскую гимназию, стали подыскивать ему товарища. Указали на меня, как на подающего надежды ученика»^{2}, — вспоминал скульптор. Он также уточнил, что последующее гимназическое обучение в городе должно было стоить не менее 100 рублей в год. Естественно, нам тут же на ум приходит двенадцатилетний чернорабочий Александр Лягин, будущий телеграфист — он-то на какие средства учился?

Коненков пишет, как его с братишкой Гришей «отправили на житье к Смирновым». Вспоминает «довольно большой, длинный дом с двумя подъездами по бокам», как «поднялись по крутой лестнице в переднюю», сына хозяев: «Саша был одет по-барски: в короткую курточку, длинные штаны, на ногах башмаки; он был наголо острижен в противовес нам — лохматым, нестриженым». Пишет об учителе Алексее Осиповиче Глебове — «семинаристе последних классов». А вот описание интерьера, пусть и небольшое:

«На следующий день приступили к занятиям. Но прежде осмотрели картины, висевшие в учебной комнате. Это были приложения к “Ниве” — гравюры с картин Ю. Клевера, К. Маковского, иллюстрации П. Боклевского к “Мертвым душам” Гоголя. “Нива” выписывалась Смирновыми многие годы, и мы еще долгое время листали, рассматривали, читали знаменитый иллюстрированный журнал»^{3}.

Ну и вот еще интересный и достаточно красноречивый фрагмент из записок Коненкова:

«Подошла весна. Начались полевые работы… Вместе с Алексеем Осиповичем мы бродили по окрестностям. Заходили в деревни, разговаривали с крестьянами. <…> Живем впроголодь, жаловались мужики, хлеба редко у кого до Рождества хватает, приходится занимать у помещика или у других деревенских богатеев. А уж потом за эту милость гнешь спину на барских полях. Да разве когда рассчитаешься! Так весь свой век и ходишь у барина в должниках. Отчаянно бедными были деревни Алымовка, вблизи усадьбы помещиков Смирновых, Гопиевка, Ломня, Струшенка, Кривотынь»^{4}.

Несколько ниже говорится о нравах этой семьи и конкретно о Марии Александровне, маме нашего героя:

«Хорошо мне жилось у Смирновых. Все: и сам глава семьи Александр Иванович, и его жена — добрейшая Екатерина Федосеевна, и старшие сыновья Александра Ивановича — Михаил и Николай, и дочери Анна и Мария — поощряли мои способности к рисованию и прочили мне дорогу художника. В разговорах в семейном кругу вспоминались то памятник царю Петру, то гениальное “Явление Мессии” Александра Иванова, то будто между прочим кто-нибудь говорил о том, что в Рославле родился скульптор Микешин, создавший памятники в Петербурге, Новгороде, Киеве и других городах. Алексей Осипович частенько брал в руки гитару и, сам себе аккомпанируя, пел романсы Варламова и Гурилева. Мария Александровна проникновенно пела “Выхожу один я на дорогу”…»^{5}

Вот в принципе и всё, что рассказано про семью Смирновых, в которой мальчик прожил около года. Можно понять, что была она вполне культурная, интеллигентная, либеральная, что называется, среднего достатка — в роскоши не купались; при этом свой помещичий интерес Смирновы блюли и филантропами отнюдь не являлись… В общем, типичное среднее провинциальное дворянство. Коненков далее еще пишет о том, что в дни революционных смут мужики пожгли усадьбы смирновских соседей — о судьбе же своих благодетелей он не упоминает, так что понимай, как хочешь: или не тронули, или он не желал об этом говорить. А может, просто не знал, хотя последнее маловероятно.

Итак, подводим итоги. Мама нашего героя происходила из дворян. Если еще и папа принадлежал к тому же сословию, то попасть на учебу в институт, а тем более поступить на службу в НКВД Виктору Лягину было бы очень непросто. Да и вообще ему оказалось бы достаточно проблематично вписаться в «новую жизнь». Возможно, именно поэтому и возникла легенда о «пролетарском происхождении» его отца, как и романтическая история о любви дворянской девушки к представителю «социальных низов».

Вот что рассказывала об этом Анна Александровна:

«Мама была цельной, волевой натурой. Ей еще не исполнилось и восемнадцати лет, когда она вопреки желанию родных вышла замуж за простого железнодорожного служащего… Это был трудовой человек, а с такими людьми легко живется. Мама сумела угадать в Лягине надежную опору в жизни, хорошего отца своим будущим детям»^{6}.

Ну что ж, «простой железнодорожный служащий», «трудовой человек» — да еще и начал работать в 12 лет. (Заметим, что фраза «это был трудовой человек» звучит в рассказе Анны Александровны уже во второй раз.) Впечатляет!

И ведь, наверное, всё достаточно близко к истине, только чуть-чуть подправлено опытным кадровиком. А потому, очевидно, нигде и не говорится о том, кем был отец самого Александра Ильича, какую семью он оставил вследствие своей скоропостижной смерти — да и «черная работа» с малолетства, как мы уже говорили, несколько смущает.