Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Вот что интересно: Лягин, трезво оценивая свои силы, прекрасно понимал, что он сможет «сработать» за кораблестроителя. Это же не тот вариант, когда какой-нибудь юноша, движимый патриотическим порывом, рвется на фронт, говоря, что он всё умеет, а потом просит товарищей показать, как надо заряжать винтовку. Нет, Лягин юношей давно уже не был, и его специфическому опыту могли позавидовать многие. А главное, он сознавал, что от него зависит не только выполнение важнейшего задания Родины (миссия в тылу врага воспринималась именно так), но и жизни тех людей, сотрудников, которые войдут в состав возглавляемой им нелегальной резидентуры. То есть переоценивать свои возможности он просто не мог — слишком дорого пришлось бы платить за самоуверенность. Поэтому ему с холодной головой — как завещал товарищ Дзержинский — пришлось оценить свои шансы. Не исключается, что Виктор мог советоваться с кем-то из специалистов, а также, вполне возможно, штудировал некоторые необходимые материалы по судостроению. Что ж, думается, что прекрасное образование, полученное им в Ленинградском политехническом институте и опыт работы в США по линии научно-технической разведки, где ему пришлось заниматься вопросами, связанными с военно-морскими силами, давали ему твердую уверенность в том, что он сумеет выполнить возложенную на него миссию.

В конце концов, Лаврентий Павлович Берия подписал его рапорт — значит, и он поверил. После этого, насколько нам известно, Виктор проходил специальные курсы, занятие на которых проходили, можно сказать, по 25 часов в сутки. Ну а что было делать? Нужно было по-настоящему подготовиться к очень серьезной, ответственной, самостоятельной, автономной и смертельно опасной работе — и притом совершенно незнакомой. Ведь «оттуда» в Центр за консультацией уже не позвонишь и даже с более опытным коллегой вряд ли посоветуешься.

* * *

Положение на фронте становилось все хуже… Впрочем, не стоит думать, что это был сплошной «драп», как утверждают некоторые сегодняшние как бы историки — хотя не только сегодняшние, ибо активно фальсифицировать историю Великой Отечественной войны начали еще в присно-памятные хрущевские времена. Да, советские войска отступали, но всем известно, что в глубоком немецком тылу, в сплошном окружении, более месяца сражался героический гарнизон Брестской крепости, оттянув на себя с фронта целую немецкую дивизию. Гораздо менее известно, что с 23 по 29 июня, в течение недели, в районе Дубно, Луцка и Ровно проходило танковое сражение, которое хотя и закончилось в конечном итоге победой противника, но серьезно задержало немцев, заставив их ввести в действие незапланированные резервы и несколько изменить свои планы. Можно еще долго приводить примеры упорного сопротивления советских войск, периодически даже переходивших в контрнаступление, — но скажем о главном: стратегия «блицкрига», казалось бы, отработанная гитлеровцами на полях Польши, Франции, Бельгии, в России им явно не удавалась. Несколько забегая вперед можно уточнить, ссылаясь на работы историков:

«Противнику не удавалось вести наступление в запланированных темпах. Если первые три недели войны немецкие войска продвигались в среднем по 20–30 км в сутки, то с середины июля — начала августа лишь по 3–8,5 км. В конце августа командование вермахта вынуждено было признать, что попытка разгромить СССР в 1941 г., вероятно, не увенчается успехом и “войну на Востоке” придется продолжать в 1942 г.»^{143}.

И все-таки обстановка была очень тяжелой — воевать по-современному мы пока еще не умели. 24 июня советские войска оставили Вильнюс, столицу Литвы, 28-го — Минск, столицу Белоруссии; 1 июля гитлеровцы вошли в Ригу, столицу Латвии; 9 июля были сданы древние города Псков и Житомир; 10 июля началось двухмесячное Смоленское сражение, 11-го — оборона Киева; 12 июля рвущиеся к Ленинграду немецкие войска были остановлены на Лужском рубеже…

Можно понять те чувства, которые испытывал тогда Виктор Лягин, но ясно и то, что, в отличие от многих, он уже не писал рапортов с просьбой направить его на фронт и не теребил начальство нетерпеливыми вопросами о том, когда же, наконец… Виктор прекрасно понимал, что идет та самая подготовка, без которой легализоваться и начать работу в Николаеве его группе было невозможно. А потому оставалось напряженно готовиться и терпеливо ждать своего часа.

Но вот, наконец, поступила команда — собираться и выезжать в Киев.

Перед отъездом Лягин успел написать два письма — маме и жене. Начинаем со второго, копию которого нам передали:

«Дорогая Зиночка!

Сегодня 14 июля, как будто бы, я выезжаю. Настроение очень хорошее. Все мысли направлены к тому, чтобы как можно лучше выполнить поставленную цель. Не волнуйся, по всем признакам должно быть неплохо.

Помни все, о чем я тебя просил:

1/ Обязательно береги и расти сына.

2/ Помогай Татке[58]

3/ Примирись со всеми неудобствами военного времени, не будь чрезмерно требовательна к товарищам.

4/ Целуй Витика от моего имени каждый день

5/ Не волнуйся, если по отчаянию потеряем возможность переписываться