Виктор Суворов врет!

Британский флот столкнулся бы с сильным противником — советским Балтийским флотом. Во время войны в крайне неблагоприятных условиях (сетевые и минные заграждения, тральщики и эсминцы, шумо-пеленгаторные станции и т. д.) Балтфлот показал себя с самой лучшей стороны. Немецкий флот потерял на Балтике 280 боевых кораблей, в том числе 2 линкора, 3 крейсера, 16 эсминцев, 18 сторожевых кораблей, 59 тральщиков и 16 подводных лодок и 624 транспорта общим водоизмещением около 1,6 млн брт. Советскую подводную лодку в среднем атаковали четыре раза за поход и сбрасывали в среднем по 40 глубинных бомб. Некоторые лодки подвергались интенсивным атакам, в которых немцы сбрасывали по 240–250 глубинных бомб. Британский флот не был готов развить такой уровень противолодочной обороны.

Во-вторых, Франция и Великобритания, с одной стороны, и Германия, с другой стороны, в ходе затяжной войны могли серьезно подорвать свои ресурсы, и тогда СССР смог бы разгромить их по частям на суше и тоже выйти к Атлантике и Средиземному морю.

В обоих случаях СССР получал бы в свое распоряжение колоссальный военно-промышленный и людской потенциал Европы, и тогда позиции Великобритании и США значительно ухудшались. После определенной паузы можно было бы или заняться революционизированием многочисленных колоний европейских стран, или попытаться сокрушить вообще все основные империалистические страны.

В-третьих, Германия после длительной и изнурительной войны могла бы одержать победу над Францией и Великобританией на суше и не смогла бы противостоять натиску Красной Армии и действиям коммунистов в захваченных Германией странах. И в этом случае СССР добивался бы победы в Европе, причем на правах освободителя от тягот империалистической войны, от ига капитала, а также стороны, значительно облегчающей жизнь широким трудовым массам. Как СССР мог помогать в социально-экономическом развитии стран, видно на примере Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии.

Вряд ли это была четко разработанная и детальная программа. Скорее всего это был некий общий замысел, даже не положенный на бумагу, который изменялся и уточнялся применительно к изменению обстановки и конкретным военно-политическим условиям. Длительная и изнурительная война Германии с Францией и Великобританией для Советского Союза была объективно выгодна, поскольку действительно позволяла накопить сил и вступить в войну в ее решающей фазе и обеспечить себе полную победу в Европе с возможностью революционизирования колоний европейских держав.

Трудность здесь была в том, чтобы не допустить внезапного образования антисоветского блока в Европе и вступления США в войну на его стороне. Реализуемость такой возможности показала война с Финляндией, которой помогали Германия, Франция и Великобритания, несмотря на то, что эти страны находились между собой в состоянии войны. Потому СССР мог вступить в войну, только подвергнувшись нападению со стороны Германии. В этом случае антисоветской коалиции в Европе не возникало.

С октября 1939 года по июнь 1940 года в Генеральном штабе велась разработка планов боевых действий против Германии. Наиболее интенсивно разработка первоначальных планов началась с марта 1940 года и была завершена в июле 1940 года[238]. Весь период составления пришелся на «странную войну» на Западе, а его активизация была связана с операцией «Везерюбунг» против Норвегии. Сейчас уже нелегко точно сказать, как именно мыслилось начало войны в это время, однако сохранившиеся сведения говорят о том, что в начале войны предусматривалось нападение противника, потом серия контрударов с переходом в общее наступление.

Виктор Суворов напрасно привязывает начало боевых действий и контрнаступление к летнему периоду. РККА, в отличие от Вермахта, гораздо меньше зависела от погоды и могла начать наступление зимой, весной, в морозы, в распутицу и в жару. Это было доказано наступлением против Финляндии в декабре 1939 года и многочисленными наступлениями в ходе Великой Отечественной войны. Контрнаступление зимой, в самую непогоду и в сильный снегопад было бы для РККА наиболее выгодным.

Однако в августе 1940 года в Генеральном штабе началась переработка планов войны с Германией. Одни авторы связывают его с изменением границ СССР, другие — с позицией наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, который потребовал доработать план. С этими точками зрения вряд ли можно полностью согласиться. Во-первых, советско-германская граница сложилась уже в сентябре 1939 года, а присоединение Бессарабии и Буковины не вносило существенных корректив в конфигурацию границ. Во-вторых, эти точки зрения не объясняют, почему в октябре 1941 года после совещания у Сталина силы Юго-Западного фронта были резко усилены: на 31,25 % по дивизиям, на 300 % по танковым бригадам и на 59 % по авиаполкам[239]. Усиление фронта вовсе не вытекало из изменения границ или мнений военачальников. Для этого должны быть более веские причины.