Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

— Ну, что за срочное дело у тебя ко мне появилось? — спросил дипломат.

И Франек, подавшись всем телом вперед, почти шепотом рассказал русскому все, что он слышал в доме у Хорака. В процессе разговора дипломат вытащил из кармана пачку сигарет и закурил, пуская дым в сторону от мальчишки. Было видно, что он сильно напрягся и все услышанное произвело на него не менее ошеломляющее впечатление, чем на самого Франека. Когда тот закончил свой рассказ, дипломат спросил:

— А ты можешь сегодня не идти на матч?

— Не могу — все наши там будут. Да и как я объясню Богуславу, что не пришел на такую игру.

— Скажешь, что заболел.

— Нет, не могу — я у телевизора с ума сойду.

— Ну, хорошо, — и дипломат вдавил недокуренную сигарету в пепельницу. — Только сиди на своей трибуне и оттуда ни на шаг.

Сказав это, дипломат поднялся и, протянув мальчишке свою руку для прощального рукопожатия, произнес:

— Чтобы ты знал на будущее — меня зовут Олег Иванович Ковалевский. Я хорошо знал твоего отца и могу тебе сказать твердо: он бы тобой сейчас гордился.

14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, район Просек

Егор Красовский выскочил из гостиницы «Интернационал» и на улице столкнулся с двумя вратарями советской сборной — Владиславом Третьяком и Александром Пашковым.

— Ты что такой взмыленный, Егор? — спросил Третьяк.

— Тороплюсь в одно место, — ответил журналист. — А вы куда ходили?

— Прогулялись перед матчем — напряжение снимали, — ответил Третьяк. — А теперь вот часика два поспим.

— Везет же вам. А вот мне покой только снится, — и Красовский продолжил свой бег, направляясь к остановке такси.

Он торопился в Просек, на квартиру к Скленаржу, чтобы передать ему важный документ — тот самый, что Тихонов передал Костюку.

Когда спустя полчаса чех взял этот документ в руки и прочитал его, он поднял свои изумленные глаза на приятеля и спросил:

— Как тебе удалось это раздобыть?

— Я стащил его из стола Костюка, когда был у него сегодня утром. Документ написан вчера рукой самого Тихонова. Так что, когда обнаружится, что он пропал, Костюк сразу поймет, кто это сделал. А это значит, что обратной дороги у меня больше нет.

Услышав эти слова, Скленарж обнял своего русского друга за плечи и признался:

— А ведь я единственный тебе не верил — думал, что ты подставной. Прости меня, Егор.

— Прощу, если завтра я буду в ФРГ — вдали от загребущих лап КГБ.

— Не беспокойся, мы все устроим, — улыбнулся Скленарж. — Уже сегодня ночью, сразу после матча, я отвезу тебя на конспиративную квартиру Гавлика, откуда тебя переправят за кордон. Но ты понимаешь, что тебе надо будет выступить на «Свободной Европе», чтобы твоя судьба там хорошо сложилась?

— Я же дал слово — как только окажусь в ФРГ, сразу дам это интервью, — напомнил чеху о своем обещании Красовский.

— Тогда оставайся пока здесь, а я поеду к тренерам нашей сборной — поделюсь с ними свежей информацией, — и чех радостно потряс в воздухе документом, якобы похищенным его приятелем у чекиста.

— Почему я должен один куковать в этой богом забытой квартире? — взвился Красовский. — Бозены нет, я здесь с тоски умру.

Бросив на приятеля короткий взгляд, Скленарж ответил:

— Хорошо, поедем вместе.

Едва они выехали со двора, Скленарж, сидевший за рулем, сообщил:

— Теперь у меня нет ни малейших сомнений в том, что наши ребята сегодня буквально сомнут русских.

— А раньше, значит, ты сомневался? — удивился Красовский.

— Скажучестно, предчувствия были фифти-фифти. Но, после того, что случилось за эти три часа, мои сомнения улетучились.

— А что такого особенного произошло за это время?

— Во-первых, объявился ты со своим документом, — рассмеялся Скленарж. — Теперь, зная о планах Тихонова, наши тренеры сумеют внести такие коррективы в действия команды, что у русских не будет ни одного шанса на победу.

— Ты же хороший спортивный журналист и должен понимать, что игра — вещь непредсказуемая. Там может случится масса непредвиденных обстоятельств.

— Что ты имеешь в виду?

— Да что угодно: травмы игроков, удаления, кураж, наконец, который могут поймать сегодня наши ребята. Так что не торопись с выводами. Как говорится: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

— Не будет никаких оврагов — во всяком случае, в нашу сторону, — отмахнулся от приятеля Скленарж. — Овраги мы подготовили для русских. Такие глубокие, что они из них вряд ли выберутся. Ты думаешь, твоя бумага — это единственное, что мы имеем? Ошибаешься. Даже если мы не победим сегодня по шайбам, то просто аннулируем победу русских.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Красовский.

— А то, дорогой, что в случае победы русских, у одного из них будет найден после игры допинг. Помнишь, как у нашего Франека Поспиша в Инсбруке нашли? Сегодня настанет очередь русских.

— А если не найдут?