Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя

Людям, далеким от судебно-медицинских экспертиз, совершенно не понятно – каким образом на основе «анализа клеток головного мозга» можно определить состояние человека в момент аварии? Ищут анаболические гормоны? Вообще, что представляет собой гистологическое исследование мозга в контексте судмедэкспертизы аварии?

Все довольно просто. Гистологическое исследование мозга в контексте судмедэкспертизы автомобильной аварии – это исследование кусочков мозга под микроскопом с целью выявления его болезненных или травматических изменений. Однако определить подобным анализом состояние человека в момент аварии было в то время просто невозможно.

Это сейчас на дворе 2020 год. За прошедшие тридцать лет российская криминалистика, безусловно, продвинулась далеко вперед, однако даже сейчас для выполнения подобного спектрального анализа в условиях хорошо оснащенной лаборатории, помимо высокой квалификации судмедэксперта, требуются еще и весьма дорогостоящие реактивы импортного производства (США, Италия). Сам анализ основан на определении электрофизиологической активности клеток нервной ткани. Приблизительная стоимость такого анализа на данный момент составляет 1500–2000 долларов. Достоверность – 95 % (зависит от реактива). Он проводится при уголовных делах, а также по заказу и оплате родственников потерпевшего. Технология проведения его серьезно изменилась с 1990 года. Его ОБЯЗАНЫ проводить и при расследовании автокатастроф (постановление Минздрава РСФСР от 1975 года). Так вот в 1990 году его проводили весьма условно, примерно так: ткань помещалась в физраствор, подводился очень маленький электрический разряд, а лаборант в микроскопчик ЛОМО одним глазом смотрел, реагирует клетка или нет… В общем, информативность подобного анализа была чисто номинальной (достоверность едва доходила до 20–30 %, и то при условии огромной тщательности), и его результаты, по сути, были высосаны из пальца. Словом, все было в духе – «обязаны провести, проведем». «Надо написать – напишем». При проведении подобного анализа никаких реактивов (кроме физраствора) не использовалось. Да и не было их еще в СССР, даже в Прибалтике не было.

Эдуард Туманов, доцент кафедры судебной медицины РНИМУ им. Пирогова:

На сегодняшний день в мире, не только у нас, а в мире не существует достоверных экспертных методик, которые позволяют по результатам судебно-медицинской экспертизы говорить о том, спал человек или не спал.

Как уже было сказано выше – на исследование была взята кровь Виктора Цоя и водителя «Икаруса» Яниса Фибигса, и проведенные лабораторные исследования показали, что в крови Цоя следов алкоголя не было. Также экспертиза подтвердила, что и в крови водителя «Икаруса-250» следов алкоголя тоже не было найдено.

Янис Фибигс:

Я, после того как подписал протокол и прошел освидетельствование, дела больше не видел, меня не знакомили. Я же как понятой шел. И со следователем я потом более не общался. Алексей Учитель тоже удивлялся этому факту. Приезжали потом уже какие-то следователи вроде из Москвы, фотографировали автобус, но я его уже починил. Быстро все было, где-то полтора месяца заняло и все.

Проведенное судмедэкспертом специальной группы Латвийского республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Алексеем Симановским вскрытие показало, с Виктором ничего не случилось – ни инсульта, ни инфаркта. Ничего. Он был полностью здоров и в хорошей физической форме. Один из стандартных выводов при таких авариях – либо не справился с управлением, либо уснул за рулем. Поскольку дознанием были установлены факты, свидетельствующие о потере Цоем ориентации (съезд на обочину и в дальнейшем выезд на встречную полосу движения) – то именно отсюда и последовало официальное заключение: уснул за рулем.

Эрика Ашмане:

С моей точки зрения – это обычное ДТП. Само происшествие случилось по вине Цоя. Впрочем, пьян он не был – после аварии у него брали кровь на анализ. Водителя «Икаруса» тоже, естественно, проверили – абсолютно ничего.

Столь быстрое окончание следствия породило один простительный вымысел: Валентина Васильевна, мама Виктора, сказала, что «версию о том, что Виктор заснул за рулем, придумали Марьяна и Наташа Разлогова, чтобы как можно скорее забрать тело из морга и перевезти его в Ленинград». В противном случае процедура могла бы затянуться надолго.

Вот что говорила сама Марьяна Цой:

Все равно ничего не понятно и не будет понятно, видимо, уже никогда. Объяснить, наверное, мог только Витя. Потому что это дурацкое ГАИ выбрало версию, удобную им. Поскольку, конечно, мы не собирались возбуждать никаких уголовных дел против этого несчастного водителя автобуса, мы под ней подписались и сделали это сознательно, чтобы у нас была возможность как можно скорее оттуда уехать. Просто скорее уехать, и увезти его. Следовательно, нам было необходимо принять их версию либо сидеть там и с ними разбираться. А на это не было ни сил, ни желания.