Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

После записи «Группы крови» я понял, что это не попсуха, в которой тогда стали упрекать Цоя, а просто дань моде. Просто он искал современный язык. А попсуха — дань коммерции, а не современности. О какой коммерциализации могла тогда идти речь? О коммерции никто из нас не думал. А уж о конъюнктуре и подавно. И не дай Бог, потому что, если думать о конъюнктуре, лучше сразу сыграть в ящик.

Я не знаю ни одного человека, который относился бы к Цою с пренебрежением или с непониманием. Даже если они ни хрена не понимали и несли чушь, все равно это было доверительное общение. Его уважали. Для меня он был последним героем, как сам себя назвал. Когда его не стало, я долгое время не мог придти в себя. Я тогда был на юге, не мог никак выехать оттуда. Я сидел там и пытался придти в себя.

Со мною недавно тоже случилась автомобильная авария. Я за нее расплатился жизнью матери. И теперь я понимаю, что самое страшное — это когда ты уцелел и начинаешь приходить в себя. Самое страшное, если ты при этом совершил какую-то ошибку, стоившую жизни другому. Хотя на дороге абсолютно правых и абсолютно виноватых нет…

Михаил Науменко «Не был он ангелом, как не был и демоном…»

Я познакомился с Виктором Цоем году в 1981-ом. Тогда мы жили рядом — у парка Победы, метрах в четырехстах друг от друга.

Пожалуй, мы не были друзьями — скорее, приятелями. Мне кажется, что друзей у него вообще не было — от него всегда исходил какой-то специальный флюид одиночества.

Мне очень понравились его песни. Сразу. Я тогда по юности и глупости считал себя крутой рок-звездой и мэтром. Естественно, начал давать ему советы. Кое-что рекомендовал и подправлял. Что-то из этого он принимал. Скажем, в «Бездельнике» слово «мама» — от меня. И таких примеров немало. Я же познакомил его — по-моему, по его просьбе с БГ, который, в принципе, и сделал ему всю карьеру.

Цой и Рыбин заходили к нам с женой чуть ли не каждый второй день, приносили кучу сухого вина (в основном «Ркацители» дагестанского разлива по 1 руб. 70 коп.), пели новые песни, болтали, иногда оставались ночевать.

Я помню, как после своей самой первой записи они в состоянии некоторой эйфории ввалились к нам в квартиру около полуночи и буквально физически принудили нас прослушать пленку. Забавно, что по прихоти судьбы с ними тогда играл «наемный» барабанщик Валера Кириллов, который спустя лет пять стал членом нашей группы ЗООПАРК, где и работает по сию пору.

Цой вообще очень умело использовал людей. Он всегда знал, как заводить нужные знакомства, и был весьма холоден и расчетлив в отношениях.

Мне не нравилось то, как он изменился в последние годы. Вероятно, это болезнь, которой переболели многие рок-музыканты. Деньги, девочки, стадионы — и ты начинаешь забывать старых приятелей, держишь нос вверх и мнишь себя суперкрутым. Что же, не он первый и не он последний. Все мы люди. Просто я несколько удивлен тем, что после смерти из него пытаются сделать некоего ангела. Не был он ангелом, как не был и демоном. Как и все мы, он был просто человеком со своими плюсами и минусами. Но в нашей стране желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным. Пока ты жив, тебя почему-то не ценят. Примеров тому, как известно всем, масса.

Я помню самый первый концерт КИНО в Ленинградском рок-клубе. В одной песне («Когда-то ты был битником») я даже играл на лидер-гитаре. На бас-гитаре играл Михаил Васильев из АКВАРИУМА, а на фортепьяно — Андрей Романов. У Алексея Рыбина (кстати, одного из двух основателей группы КИНО, о чем почему-то никто не помнит) тогда прямо на сцене порвались штаны на самом интересном месте. Так что концерт был весьма забавным.

А вообще говоря, мне всегда больше нравился ранний материал Виктора. Хотя, кто знает?

Нина Барановская «Я не верю, что он сделал все, что мог…»

— … Однажды я в очередной раз пришла по делам в студию Тропилло. Мы с приятельницей еще только шли по коридору, когда я услышала то самое, ставшее потом знаменитым: «Время есть, а денег нет». Это, конечно, все банальные вещи — что буквально с первых звуков… Может, и не с первых звуков, но интерес у меня возник еще до того, как я вошла в студию. Потому что все, что я слышала прежде, кроме, пожалуй, Бориса Борисовича, было ужасно слабо и беспомощно. А тут вдруг что-то свежее и любопытное.

В студии я увидела двоих незнакомых молодых людей. Один из них, странноватой экзотической внешности, был мне представлен как Цой. Второй, как потом я узнала, был Рыба — они тогда вместе играли. Собственно, это и было первое знакомство. Это даже знакомством назвать трудно, просто мне его показали.