Виктор Вейран

– Люблю, – шептал ей. – Больше мира.

– Я знаю, дорогой. И я тебя, – отвечало мое наваждение, выгибаясь навстречу ласкам. А холод становился сильнее. Что происходит? Но желание не давало думать. Только Анжи сейчас важна, только она.

– Виктор!

Наши тела сливались воедино, и не могло быть в мире ничего более правильного, чем любимая в моих объятиях. Как я скучал! Остолоп, надо было вернуться раньше. Надо было…

– Отдыхай, любимый. Ты устал.

Теплые губы коснулись щеки, и будто изморозь пробежала по коже. Да, я очень устал. И очень хочу спать…

Я проснулся от жуткой головной боли, будто кто-то ввинчивал в виски раскаленное сверло. Больно! До тошноты, до крика. Даже зрение вернулось не сразу, а когда смог осмотреться, понял, что нахожусь в чужой спальне. Здесь я точно никогда не был раньше. Что вчера произошло? Я помнил маскарад, помнил Лиану… Это её дом? Только в памяти всплывало лицо Анжелы, но Анжи точно нечего делать дома у Лианы.

– Проснулись, месье Вейран?

Лиана сидела на краю кровати в накинутом на плечи пеньюаре, под которым не было решительно ничего.

– Что происходит?

Не узнал собственного голоса. Во рту будто разверзлась пустыня. Тьма…

– О, ничего страшного. – Тонкие пальчики Лианы коснулись моей груди. – Вы устали, прилегли отдохнуть, и мы немного… отдохнули. Но вы не беспокойтесь, месье Вейран, я не из болтливых.

Боль в висках стала сильнее. Я пытался подняться – и не мог. Что я натворил? Этого не может быть! Не может. С кем угодно, только не со мной!

– Тише, не надо так беспокоиться, – увещевала Лиана. – Если вы ничего не скажете жене, я уж точно не скажу. Правда, я не думаю, что вы дойдете домой, месье Вейран, но и тут беспокоиться нечего. Я сейчас уйду, а вы отдыхайте.

– Стой! – вцепился в её руку. – Стой, дрянь! Что ты натворила?

– Что ты натворил, дорогой? – сладко улыбнулась Лиана. – Мы прекрасно провели время. Самое забавное, что ты действительно нравишься мне, Виктор Вейран, куда больше магистра Тейнера. Ты очень славный. И очень глупый. Прости.

С её пальцев сорвалось заклинание. Я не понял, что это было, и щиты выставить не успел, только тело окутала такая острая боль, что перед глазами потемнело.

– Прости, последний штрих.

Лиана коснулась губами моей щеки.

– Зачем? – просипел я.

– Все просто, – ответила она, надевая белье. – Ты нам мешаешь, Виктор. Всюду суешь свой породистый нос, как пес. Нам это не по нраву. Поэтому поделись немного силой, милый, и умри спокойно. А если выживешь, я буду помнить о тебе. И если повезет, не только помнить.

Она натянула тонкое шерстяное платье, послала мне воздушный поцелуй и вышла за дверь.

– Вернись, сука!

Увы, вышел не крик, а сип. Кажется, я снова отключился, а когда очнулся, подушка была мокрой от пота, а в комнате начинали сгущаться сумерки. Я проспал весь день? О боги… Надо вставать. Надо. С трудом поднялся с кровати. Меня качало из стороны в сторону. Мир воспринимался рваной мозаикой, и этой мозаике не дано было сложиться воедино. Попытался призвать магию и не смог. А потом долго шарил по полу, чтобы найти свои вещи и одеться. До входной двери я добирался не меньше часа. Во рту пересохло, хотелось биться головой об стену. Но плохо было не от того. Анжела… Что я ей скажу? Как смогу посмотреть в глаза? О том, чтобы промолчать, как советовала Лиана, не могло быть и речи. Моя супруга не заслуживает лжи. Я не врал ей раньше, не собираюсь и теперь. Но как? Как такое вообще можно сказать? Что я вообще делаю здесь? Все это время делал…

Голова снова взорвалась болью. Тьма-тьма-тьма. Вот сейчас я точно выгляжу под стать унылому маскарадному костюму. Ворон, вестник беды. Надо идти… Куда? На съемную квартирку? Привести себя в порядок… Да, пожалуй, так будет лучше. И я шел. Холодный ветер ударил в лицо. Надо идти. Шаг, еще шаг. Как же далеко! В голове снова все перепуталось.

– Прочь с дороги, пьяница! – крикнул кто-то и хлестнул кнутом по ногам.

А я все шел, стараясь не упасть. Хотя больше хотелось лечь и издохнуть. Это будет лучший выбор для всех. И Анжи ничего не узнает, и я… А что – я? Меня уже нет. Осталась только какая-то хитрая головоломка внутри, которая болит, мается, жжет. Почему так плохо? И почему на губах до тошноты – мята?

Я остановился, прислонившись спиной к дереву. Отдышался и двинулся дальше, только снова пришел не на съемное жилье, а к воротам родного дома. Горел свет, а вокруг уже давно стемнело. Я задержал дыхание и сделал шаг, отделявший меня от ворот.

Глава 18

Анжела Вейран

Было около десяти вечера. Я отпустила прислугу спать, а сама в третий раз перечитывала записку, которую передал Эд. «Анжи, вчера в городе я видел Виктора. Он жив, здоров, так что не беспокойся. Судя по всему, с головой ушел в расследование, хоть его и отстранили. Угомонится – явится. Эд».