Виктор! Виктор! Свободное падение

В такси Грибанов скоренько выздоровел. Норвежцу-таксисту он велел отвести его на Драмменсвейен, 74. Здесь он расплатился и вылез. Стоя у ворот посольства в серой парке, не являвшейся частью формы советской команды, дождался, чтобы такси отъехало. Потом взял свой коричневый чемодан и пошел, но не в посольство, а вниз по Драмменсвейен. Только врач команды знал об истинной цели поездки Грибанова в Норвегию, но даже он не был посвящен в детали. Посольству же лишь была дана инструкция, что если, паче чаяния, кто-нибудь придет проведать заболевшего, им нужно отвечать, что Грибанов слишком слаб и посетителей не принимает. Другими словами, если ему придет в голову заделаться перебежчиком — милости просим. Раньше опасались выпускать из Советов такие большие команды, поскольку многие соблазнялись западной видимостью достатка и превращались в подданных других государств. Но с тех пор многое изменилось. Люди научились смотреть на два шага вперед. Грибанов был специалистом по Норвегии и не прочь пожить в стране подольше, но сбегать он никуда не собирался. Под теплым крылышком КГБ ему и в Москве жилось неплохо. Со своей подготовкой и опытом он принадлежал к тончайшей прослойке — номенклатуре — и жил хорошо и сыто. В отличие от большинства русских ни он, ни его красавица жена Лариса никогда не стояли в очередях. У них была дача рядом с Переделкино, новые «Жигули» и ярчайший символ их социального статуса: гэдээровская коляска (советские так ужасно скрипят!). Нет, покинуть родину навсегда — такого у Виктора Ивановича в мыслях не было. К тому же он искренне любил отчизну, хотя и находил много поводов ее покритиковать. Десять лет назад народ забавлялся вопросом: «Что такое квартет?» Ответ был: «Симфонический оркестр, вернувшийся с зарубежных гастролей». Теперь такие времена прошли.

Подойдя к Драмменсвейен, 106 В, Грибанов незаметно оглянулся. На улице было всего несколько пешеходов, и никто вроде не проявлял к нему особого интереса. Он свернул в ворота в высокой стене и несколько секунд спустя очутился в стенах советского торгового представительства. Мысль встретиться здесь не казалось ему удачной, потому что норвежские спецслужбы не спускали с представительства глаз. Всего десять дней назад норвежцы выслали торгового представителя Олега Докудовского и сотрудника Евгения Вопиловского за попытку подкупа работников предприятия, производящего детали истребителя F-16. Но Антон Волков из Третьего управления заверил его, что он просто заскочит в торгпредство на минутку. К тому же за пределами Воксеносена он и вовсе никакой не Грибанов: из торгпредства он выйдет с норвежским удостоверением личности.

Так и оказалось. Встретивший его человек не тратил времени на пустую болтовню, хотя и не скрывал своего любопытства. Он передал последние инструкции из Центра кодом, понятным одному Грибанову. Фотографию Грибанова он получил неделей раньше и теперь выдал Грибанову выправленное по всей форме удостоверение личности на имя Арвида П. Енсена, 1946 года рождения, что полностью соответствовало возрасту Грибанова. Адрес был Данневигсвейен, 12, Осло, 5, но туда ему ни в коем случае не нужно показываться, потому что там живут совсем другие люди — кто точно, сотрудник не знал. Вместо этого ему надлежит явиться в бани Весткантбад для получения дальнейших инструкций. Все, разговор окончен.

Арвид П. Енсен, он же Виктор Грибанов, кивнул на прощание и вышел. В бане он должен быть к десяти, так что время еще есть. Весткантбад находится тоже на Драмменсвейен, недалеко от Университетской библиотеки. Отмахав часть пути, он немного сбавил темп и решил прогуляться по Фрогнер-парку. С помощью карты, которой снабдили его товарищи из торгового представительства, он легко ориентировался, а город ему понравился. И самое приятное — несколько простых маневров убедили его, что за ним никто не следит.

Отныне он будет норвежцем — недолго, максимум две недели, потому что первого марта советская лыжная сборная покидает Осло. Все это время он собирался «проболеть» — лыжный спорт интересовал его едва ли больше, чем физиотерапия. Пожить норвежской жизнью к тому же крайне полезно — что ни говори, все его глубокие познания в норвежской жизни и менталитете теоретические.

Весткантбад обнаружилась в огромном подвале. Грибанов очутился в круглой комнате, занятой импровизированным гардеробом и окошечком кассы. Объявление на стене сообщало, что мужчины могут воспользоваться услугами комплекса по понедельникам, средам и пятницам, а женщин ждут здесь во все оставшиеся дни. Слышались отдаленное плескание, и в воздухе слабо пахло хлоркой.

— День добрый?

— Я хотел бы купить билет.

— В бассейн?

— Нет, душ и баня, если можно.

Билетерша ответила, что можно. Он получил полотенце, мыло и ключ от шкафчика и пошел внутрь здания, в полном соответствии с полученными инструкциями. Только открывая дверь кабинки, он вдруг сообразил, что говорил по-норвежски и совершенно не заметил этого.