Виктория

Крестины состоялись утром. Младенца давно унесли, да и в нем ли, собственно, дело. Поппер пытался напрячь извилины и выудить, ну в крайнем случае выдавить из них ответ: что это взбрело в голову вице-президенту второго по величине концерна в Германии. Он всегда казался Попперу чудаковатым, теперь вот это приглашение, в этот несуразный дом.

Хозяева встречали на пороге дома. Внутри дом оказался модернизированным по последнему слову, здесь был даже автоматический лифт в гараж и столовую, находящуюся в подвале. Поппер поставлял на ферму Ауфенштарга рабочую силу. Но хозяйством здесь заведовала фрау Марта.

Стол в большой зале был накрыт, за стеклянными дверьми он посверкивал множеством бутылей и бокалами.

В салоне уже было несколько гостей, девушка в прямом, обтянутом лиловой лентой на бедре, платье и с такой же лиловой повязкой на лбу развлекала пожилого господина. Это был первый вице-президент Вильгельм фон Ларке, ставленник самого фюрера.

Франц Поппер подвел жену и дочь, юную особу с пластиной на зубах к Розе. Она была тем лакомым кусочком, на которое позарился фон Ларке. Старик был превосходен. Белая - волосок к волоску - ровным кустом обрамляющая нижнюю челюсть и щеки, бородка, смуглая кожа, покрытая старческими пятнами, а выправка.

- Здравствуйте, штандартенфюрер, - бросил старик, покосившись на Поппера, - фрау!

- Приятный повод, молодец Ауфенштарг! Не правда ли?

- Почему вы его хвалите? Крестить ребенка в наше время - опасно? Верить в иудея тоже?

- Господин фон Ларке, ваши шутки! - Роза прикрылась перчаткой и засмеялась, отклоняя назад голову, - Но сегодня такой день! Вы знаете гер Поппер, Герберт назвал сына Адольфом в честь вы сами понимате кого... Сегодня двойной праздник - день рождения фюрера и крестины его маленького тезки!

- Мило, мило. Мы еще увидим нашего вождя на вершине славы! - Поппер отсалютовал, держа в левой руке аперитив, вспомнил о жене и дочери, стоявших за его спиной, - Магда, наверное, ваша ровесница, фроляйн Роза, это мило, что у нее будет компания.

- А я познакомилась с вашим подчиненным. Он привозит на завод рабочих. Кажется, неплохой человек, - заметила Роза, когда к ним подходил Герберт.

Поппер расплылся и склонил голову.

- О, он так добр к этим простачкам с востока. Он строг, но справедлив. Он похож на пастыря, ведущего агнцев своих.

- Я много раз предлагал своей свояченице работу в канцелярии, впрочем, если она вообще желает работать, но теперь я понимаю почему она так держится за свое место, - улыбнулся Герберт.

Сегодня он выглядел элегантным, словно только что из модного салона. Он выглядел человеком, у которого новая любовница. До Розы доходили слухи, что это не далеко от истины. Но откуда на заводе взяться достойным Герберта женщинам?

- О ком вы говорите, милая Роза, - все еще несколько склонив голову, спрашивал Поппер, - Из офицеров на заводе бывают лишь несколько. Наше "птичье гнездышко" не такое уж и большое: как у ласточки!

- Прелестное сравнение, штандартенфюрер, - вмешался старый Ларке, только похоже, что ваше гнездо сплетено из колючей проволоки. Ну, пошли пить за Адольфов!

Его побаивались, этого Ларке, он был великим провокатором-любителем, который провоцировал людей ради их же удовольствия.

На следующий день Вика порезала руку. Она уминала бумагу в корзине для мусора и не заметила осколков лаборантской пробирки. Держа палец у губ, она подбежала к светловолосой приемщице и произнесла по-немецки:

- Фроляйн, не имеете ли вы лекарства?

Роза быстро поняла, что имела в виду русская девушка, внешность которой ей так импонировала с самого начала, она открыла ящик стола и достала бинт. Протянула Вике.

- Вы научились немецкому в "Птичьем гнезде?"

- Нет, дома, в школе.

- Вы закончили школу?

- Почти, - Вика была смущена тем, что впервые разговаривала с человеком немецкой национальности, не чувствуя ненависти и не желая ничего дурного, Спасибо вам, фроляйн. Извините.

Этот маленький случай запомнился Розе, поменял ее отношение к этим русским зверькам, так не похожим на ухоженных, чистых немок, работавших в лаборатории. Она тогда еще окликнула девушку, зачем - сама не поняла, поддалась импульсу:

- Эй. Могу я чем-нибудь еще помочь? Иди, я забинтую.

Вика, велевшая девчонкам не высовываться из-за дальних рядов что бы ни случилось, с удовольствием позволила дамочке, как она про себя называла Розу, забинтовать себе палец.

- Красивый город, - показала она на открытку, прикрепленную у стене над столом, - это Берлин?

- Торгау, - Роза кивнула головой, показывая, что этот тот самый город, от которого шли девушки по прибытии на немецкую землю в свой лагерь.

- Там? А Берлин?

- Я из... из Москвы, - соврала она для ясности и показала рукой, - это там.

- Нет, нет, - засмеялась Роза белыми широкими зубами,- глупая, это там. Как же вас там учат в школе?

- Зато я умею рисовать, - похвасталась Вика, - могу нарисовать вас, фроляйн.