Виктория и Альберт

Дети их были очень милы, и теперь Виктория не возражала рожать по ребенку ежегодно. Рождение каждого очередного ребенка приумножало счастье их семейной жизни, и ничего, что в течение нескольких часов приходилось терпеть боль, она потом быстро приходила в себя. Особенно милыми ей казались последние двое детей – маленькая принцесса Алиса и Альфред. Какая жалость, что он не был старшим сыном: тогда Берти не стал бы наследником.

Берти отличался от остальных детей в худшую сторону. Он был шумным ребенком и уже с раннего возраста проявлял своеволие и упрямство. Виктория не находила в нем ничего привлекательного и знала, что и Альберт в нем разочарован. Как она написала дядюшке Леопольду спустя несколько дней после рождения наследника престола – ее самое страстное желание состояло в том, чтобы он вырос похожим на своего идеального отца. Виктории было неприятно, что Альберт обожал старшую дочь Пуси. Ей хотелось, чтобы он любил старшего сына, как и подобает отцу.

Да, Берти был шалуном. И пусть ему только четыре года, – его следовало приучать к дисциплине. Она решила поговорить с мужем об этом, но потом передумала, потому что был день его рождения и ей не захотелось портить ему настроение и волновать из-за ребенка. Берти вырастет человеком, не хуже всех остальных. Ему нужно это внушить.

Завтракали они на террасе. На холме собрался городской хор, чтобы приветствовать их. Принц прекрасно выглядел, подумалось Виктории. В Англии он часто казался усталым и бледным. Они сидели и слушали веселые немецкие песни, от души аплодируя исполнителям. Виктория громко рассмеялась, когда руководитель хора принялся не переставая раскланиваться перед ними. Она видела, как улыбался Альберт. Он редко смеялся, но люди были к нему несправедливы, когда утверждали, будто у него отсутствует чувство юмора.

– Виктория!

– Да, мой дорогой?

Он встал и протянул ей руку.

– Пошли со мной, я покажу тебе комнату, где родился.

Он открыл для нее дверь, и на секунду она задержалась на пороге. Это была небольшая комната с огромной кроватью посредине, обставленная мебелью в стиле ампир. Не очень хорошей мебелью, потому что германские королевские семьи могли позволить себе иметь только копии элегантных вещей, которые создавали французы. Комната была светлой, и казалось, что ею никогда не пользовались.

– Подойди к окну, отсюда открывается чудесный вид.

Она стала рядом с мужем. Он открыл окно, и пение хора заполнило комнату. Вдали виднелся густой сосновый лес, темный и бархатный. Сверкал и шумел водопад, перекликаясь с фонтаном в саду. Дальние поля лежали разноцветными лоскутами – красными и желтыми.

Виктория склонила голову мужу на плечо, и он обнял ее. Он уже не был таким стеснительным, как раньше. Тогда каждый нежный жест исходил от нее.

– Какой сказочный вид! И это самая прекрасная комната, потому что здесь родился ты.

– Я часто думал о том, что чувствовала моя мать, когда ей пришлось покинуть этот дом. И еще никак не мог понять, как она, живя в такой красоте и покое, могла делать то, что она делала.

Альберт никогда раньше не говорил о своей матери, а, вспоминая детские годы, рассказывал исключительно об отце, бабушке и Эрнесте, не упоминая имени герцогини Луизы, как будто ее вообще не существовало. Он протянул руку и закрыл окно.

– Альберт, – нежно заметила Виктория, – зачем говорить о грустном сегодня?

– Потому что я думаю о ней не переставая с тех пор, как мы приехали сюда. Я никогда ничего не говорил тебе о ней, Виктория, а сейчас хочу все рассказать.

– Ты можешь не делать этого, – быстро перебила его Виктория. Ее муж уже не выглядел счастливым. Он вновь стал грустным, и ей захотелось вытащить его из этой светлой, но душной комнаты под настоящее солнце. – Я все понимаю, это очень грустная история…

– Она изменяла моему отцу, – сказал Альберт, еще крепче прижимая к себе жену. – Мать влюбилась в офицера. Его имя было фон Хенстайн. Отец обо всем узнал и развелся с ней. Виктория, если бы ты знала, как ее любил народ! Начались волнения, когда люди узнали, что ее высылают отсюда… Мне было всего лишь четыре года, но я все прекрасно помню. Я в то время болел коклюшем. Мать пришла попрощаться с Эрнестом и со мной, и она плакала. Мне помнится, что она была очень хорошенькой и такой же миниатюрной, как ты. У меня до сих пор перед глазами, как она стоит тут, прижав к лицу платок. Мы с Эрнестом плакали, когда она прощалась с нами.

– О милый, милый Альберт… Как все это было ужасно для тебя! Как она посмела покинуть вас?!

Альберт посмотрел на жену и увидел, что лицо у нее залито слезами. Это были слезы злости и возмущения, потому что она представила себе ребенка, рыдающего от отчаяния, что его покидает мать. Виктория глубоко сопереживала человеку, которого любила, у нее сердце разрывалось от сочувствия к нему. По своей натуре Виктория была порядочной и сильной женщиной, и от нее нельзя было ожидать сочувствия несчастному грешному духу его воспоминаний…

– Не думай об этом, Альберт. В нашей жизни никогда не случится ничего подобного.