Виктория и Альберт

Виктория пришла в ужас, когда вспомнила, как легкомысленно раньше относилась к смерти. Сейчас, сидя с Альбертом в полумраке дома в Осборне и держась за руки, они разговаривали об этом шепотом. Они решили объявить траур и запретить развлечения. Траурные повязки, памятные кольца и портреты умерших – все это следовало непременно сделать, чтобы почтить их память. По примеру двора, народ начал уважать ее за соблюдение требований траура.

Это была часть философии Альберта – чисто немецкое увлечение размышлениями о судьбе и сентиментальность, которая смогла найти выход в нормальной атмосфере Англии. Виктория и Альберт горевали об ушедших Пиле, Энсоне и старом короле Франции, и все окружающие были обязаны соответствующе вести себя.

И неприятным диссонансом их настроению была веселость маленького принца Уэльского, которому слишком уж нравился его гувернер.

Родители тщательно изучали ежедневные отчеты мистера Берча, но не могли найти в них ничего странного. Берти много занимался и споро продвигался вперед. Он был послушным, умным и милым ребенком.

Когда вернулся Стокмар, Виктория и Альберт начали взволнованно совещаться с ним. Может, Берч слишком снисходителен к мальчику? Просто невозможно, чтобы характер Эдуарда претерпел подобные изменения за короткое время, а между тем гувернер не жаловался на принца… Барон сжал губы и обещал во всем разобраться. Он попросил, чтобы ему представили тетрадки Берти, поприсутствовал на уроках и некоторое время спустя сообщил свои выводы.

Каким бы знающим ни был мистер Берч, он слишком мягок с принцем, излишне привязался к мальчику и стал его баловать. Строгий распорядок дня, разработанный Альбертом, был изменен в духе идеалов мистера Берча. Уроки были короче, чем настаивал принц Альберт, к тому же учитель рассказывал на них никому не нужные истории. Было слишком много прогулок и игр с мальчиком. Принца часто видели смеющимся и шумящим. Родителям доложили, что гувернер на ночь читал мальчику рассказы, вместо того чтобы серьезно обсуждать с ним проступки, совершенные днем. Отчеты Берча были слишком лестными для принца, а следовательно, не могли быть полностью правдивыми. Барон предложил сменить гувернера.

Но весной нового года недовольство королевы и принца старшим сыном было забыто, после того как великолепный план, над которым Альберт работал столь старательно, начал воплощаться в жизнь. Выросшее в Гайд-парке сверкающее стеклянное здание в тысячу футов длиной ознаменовало триумф принца над злобой и противостоянием его врагов. Пресса, церковь и палата общин развязали оголтелую кампанию истерических оскорблений в адрес принца. Один из членов парламента даже публично призывал силы природы разрушить это уродливое сооружение до его открытия. Звучали вопли, что иностранцы, которые прибудут в Лондон, спровоцируют революцию и даже убьют королеву, на чью жизнь за последние годы и так уже покушались дважды: сначала пытались застрелить, а потом ее ударил по лицу тяжелой тростью больной отставной офицер по имени Пейт. Пророчили эпидемию чумы, волнения и Божью кару. Но несмотря ни на что Хрустальный дворец был закончен, и посетители начали прибывать в английскую столицу, привозя с собой экспонаты со всего мира. Первого мая в чудесный солнечный день Виктория, Альберт и двое их детей – Берти и старшая принцесса – приехали, чтобы торжественно открыть выставку.

Виктория и Альберт прошли с детьми через железные ворота, возле которых росли пальмы. Строй трубачей встретил их радостными звуками фанфар. Королева шла очень медленно, с той грацией, которая придавала ей величественность. На ней был новый наряд розового цвета с отделкой серебром, переливающийся в лучах солнца. Она все осматривала, затаив дыхание от восторга, гордости и восхищения, что задумка ее любимого наконец воплотилась в жизнь. Ее чувства не поддавались описанию.

Солнце заливало золотым светом огромное стеклянное здание, его лучи преломлялись и отражались многократно. Хрустальный фонтан бил в центре зала, выбрасывая огромные серебряные водяные струи в воздух. Яркость красок радовала глаз. Виктория быстро взглянула на Альберта и улыбнулась ему дрожащей улыбкой страстной любви и восхищения. Эта улыбка говорила, что он наконец добился признания, в котором ему так долго отказывала Англия.