Виктория - королева Английская

– Вот-вот. А потом заявил, что вообще не будет жениться, так как парламент предложил ему дополнительно всего лишь шесть тысяч фунтов стерлингов в год.

– Сейчас он передумал, матушка, и готов взять в жены принцессу Саксен-Мейнингенскую.

– Ну еще бы. Но сколько потеряно времени! Я не буду спокойна, пока эти браки не состоятся. Когда же услышу, что они приносят плоды, тогда окончательно успокоюсь.

– Да, матушка.

– Никак не могу понять, почему всегда надо поднимать шумиху вокруг этих вещей. И почему твои братья стараются сделать, кажется, все, что могут, чтобы стать непопулярными.

Елизавета пожала плечами. Свобода, которую она уже почти держала в руках, сделала ее неосторожной.

– Я слышала, будто герцог Веллингтон сказал, что герцоги королевской крови висят как самое тяжкое бремя на шее у любого правительства.

– Этот человек использует самые грубые выражения. Удивляюсь, что ты их повторяешь, Елизавета.

– Я думала, что Ваше Величество хочет знать все, что я слышу.

Королева закрыла глаза.

– Принеси мне более высокую подставку для ног. И подай мою табакерку.

Елизавета повиновалась и, взглянув на королеву, лежащую в кресле с закрытыми глазами, с желтоватым налетом на лице, решила, что та выглядит более больной и безобразной, чем обычно.

Ей стало жаль мать. Не стоит, наверное, повторять последнюю колкость о Георге. «Принц распустил свой живот, который сейчас висит у него до колен». Это был комментарий по поводу того факта, что регент перестал затягивать ремень на животе. Люди грубы и недобры и любят издеваться над всей их семьей. Она могла себе представить, что будут говорить о ней и ее ландграфе.

«Но мне наплевать, – подумала Елизавета. – Для меня важно лишь то, что я сбегаю отсюда».

Она посмотрела на мать и решила, что та уснула.

Как это не похоже на нее! И какой же невзрачной и старой та выглядела во сне!

«Бедная мама! – пожалела Елизавета. – Она так же больна по-своему, как папа по-своему».

И пришли мысли об отце, о том, что временами на него следовало надевать смирительную рубашку, о бездушии матери, разрушившей жизнь многим из них, и о Георге с его безумствами, и о других братьях с их матримониальными трудностями.

Ну и семейка!

* * *

Ландграф Гессе-Хомбургский прибыл в Англию, чем вызвал большой интерес у публики. Было что-то нелепое в том, что сорокавосьмилетняя женщина ведет себя как застенчивая молодая невеста. Она была чересчур полная, даже грузноватая, и когда приехал ее жених, моментально появилось множество карикатур.

Сплетничали, что когда ландграф прибыл в Англию, его лицо и тело были так заляпаны грязью, что сразу не могли рассмотреть, на что он похож. Ландграф не мылся никогда в жизни и не считал, что это надо делать. Он непрерывно курил, и вонь от его прокуренного немытого тела заставляла людей бежать от него сломя голову.

Непрестанно его заставляли принимать очень горячую ванну, чтобы отошла глубоко въевшаяся грязь. Пришлось также отнять у него трубку, что вызвало раздражение жениха.

Дело в том, что гигиена стала своего рода фетишем при английском дворе благодаря привычкам регента. Сам он принимал ванну ежедневно и требовал того же от всех, кто общался с ним. Таким образом, купание вошло в привычку у всего двора, но в Гессе-Хомбурге ванна была редкостью, и, помня о катастрофических последствиях встречи регента с Каролиной Брауншвейгской, когда исходящий от нее запах вызвал у него такое отвращение, что жених отвернулся и попросил принести крепкого бренди, ландграфу посоветовали выкупаться и сменить белье, прежде чем он будет представлен своей будущей невесте.

Он вел себя как покладистый малый и не возражал против купания, и когда предстал перед Елизаветой, та зарделась от удовольствия. Ландграф оказался ужасно толстым, но и ее нельзя было назвать сильфидой. Возможно, они казались самой неромантичной парой, но он хотел жениться на ней, а она жаждала выйти замуж больше всего на свете.

Таким образом, жених и невеста понравились друг другу.

* * *

Пресса пришла в восторг от ландграфа. Ведь тот представлял собой такой прекрасный объект для карикатуристов. Поскольку он приехал из Гессе-Хомбурга, его быстро прозвали Хамбагом,[1] а жениха и невесту – парочкой Хамбагов.

Их женитьба дала повод для непристойных и ядовитых комментариев.

Естественно, что принцессу наделили солидным доходом.

«Новая атака на кошелек Джона Буля», – писали газеты.

Регент предложил им один из своих домов для медового месяца, но жених невежливо заявил, что ему не нравится эта страна. Однако никто не обратил никакого внимания на его заявление, кроме королевы, выразившей свое удивление тем, что Елизавета могла решиться выйти замуж за такого типа. На что Елизавета ответила, что она полностью удовлетворена замужеством.

Королева стала издеваться над ландграфом, над его манерами, над его нечистоплотностью, а больше всего – над его неуклюжими попытками говорить по-английски.

– Многим иностранным принцам и принцессам приходится изучать иностранный язык, когда они вступают в брак, – парировала Елизавета. – В этом нет ничего необычного.