Виктория - королева Английская

– Неважно, если у нее не будет громкого имени, – сказал он, – у нее самая лучшая мать, какую только мог дать ей Бог.

И герцогиня немного успокоилась.

* * *

В комнате с куполом установили купель, там собрались те, кто должен был присутствовать при крещении дочери герцога и герцогини Кентских.

Все ждали принца-регента, главного крестного родителя. Тот задерживался, а когда приехал, все увидели, что он находится отнюдь не в добром расположении духа.

Регент нетерпеливо выслушал приветствия родителей ребенка и жестом дал понять, что надо немедленно начать церемонию.

Георг бросил почти неприязненный взгляд на мать ребенка. Одета безвкусно, подумал он. Никакого представления о торжественности момента. Ох, уж эти немки! Его настроение не улучшили и воспоминания о женщине, привезенной ему самому в жены. Она всегда была одета безвкусно; слишком ярко; все они одинаковы.

Архиепископ Кентерберийский был готов начать обряд. Он взял ребенка, который, к счастью, не закричал, и, неся его к золотой купели, искоса посмотрел на герцога Кентского, а затем на регента, ожидая услышать имена, которыми должен быть наречен ребенок.

– Александрина, – сказал регент раздраженно.

– Александрина, – повторил архиепископ. Герцогиня Кентская открыла рот, как будто собиралась заговорить, но на сей раз мужу удалось заставить ее замолчать своим взглядом. Александрина! Ей хотелось заплакать. Это неподходящее имя для английской королевы. Георгиана! Георгиана! Вот что она хотела. Оно напоминало по звучанию Глориану, имя, которым наградили другую королеву ее почитатели. Хорошим было бы имя Елизавета. Правильным и подходящим. Но все-таки еще лучше – Георгиана в честь Георгов. А регент показал свое презрение к ним, предложив имя Александрина.

Но у ребенка должно быть и второе имя.

Она ждала, затаив дыхание, но регент все еще молчал.

«Шарлотта», – шепнул герцог Кентский. Ведь королев не обязательно называть по их первым именам, и если бы не недавняя семейная трагедия, в предстоящие годы на троне находилась бы королева Шарлотта.

Но регент не хотел называть ее Шарлоттой.

Он остановил взгляд на шляпе с перьями герцогини и на лице под ней, искаженном страстью; женщина выглядела так, будто готова в любой момент расплакаться от гнева и разочарования.

– Ее следует назвать в честь ее матери, – произнес регент.

Вопрос был решен, девочку окрестили. Александрина Виктория.

Герцогиня покинула комнату с куполом в слезах. Александрина Виктория. Разве это имена королевы?

РАЗОЧАРОВАНИЕ АДЕЛАИДЫ

К восторгу Аделаиды, она опять забеременела.

– Я же тебе говорил, – сказал обрадованно Уильям. – Почему ты считала, что мне это не удастся! Дороти Джордан родила десять детей – одного за другим.

Аделаида перестала пугаться его несдержанности; она привыкла к ней и понимала, что это вызвано своеобразным простодушием Уильяма, которое нельзя было назвать непривлекательным. Теперь он не так часто прибегал к проклятиям, как раньше, и, казалось, стремился доставить ей удовольствие. Лучше, часто говорила она себе, чтобы он открыто высказывал все, что у него на уме, чем пытался обманывать ее.

– Я считаю, – сказала она, – что наш ребенок должен родиться в Англии, так как он почти наверняка станет будущим королем.

– Отлично! Прекрасно! – вскричал Уильям. – Мы начнем наше путешествие прямо сейчас и проделаем его медленно, хорошо? По пути мы будем наносить визиты.

Так они и сделали. И первый визит нанесли в Вюртемберг, где их тепло приняла королева государства. Это была старшая сестра Уильяма, принцесса Шарлотта, которая, как старшая дочь короля, вышла замуж – к зависти ее сестер – более двадцати лет назад. Уже тогда ей исполнилось тридцать лет.

Она очень изменилась. У нее вырос огромный живот, лицо так расплылось, что глаза почти исчезли. Шарлотта лишилась большей части волос, однако отказывалась носить парик. Но она с радостью приветствовала своих гостей, в особенности Аделаиду.

– Я знаю, что значит потерять ребенка, – сказала Шарлотта. Она с удовольствием поговорит на женские темы, заверила сестра Уильяма Аделаиду. Они обсудили и беременности, и новорожденных, и королева надавала Аделаиде кучу советов, к которым та не могла отнестись без некоторого сомнения, так как королева сама потеряла ребенка. Но Шарлотта была добра и болтала о старых временах в Англии и о том, какими суровыми были ее родители, и о том, с какой радостью она сбежала от той тоскливой жизни, какую вели принцессы, проводившие дни, ухаживая за матерью, наполняя ее табакерки и выгуливая собак.