Вильгельм Кейтель - Размышления перед казнью

Кейтель: Я могу сказать лишь следующее, что является вполне искренним и соответствует действительности. Во время войны составляются некоторые планы, обдумываются различные возможности, которые не реализуются в суровой действительности, да подчас не могут быть реализованы, и поэтому уже потом, с исторической точки зрения, нельзя рассматривать эти бумажки как выражение воли всего оперативного и стратегического командования.

Руденко: Согласен, что с исторической точки зрения этот документ сейчас значения не имеет. Но в плане германского генерального штаба, который полагал, что он победит Советский Союз, этот документ приобретал тогда другое значение.

Перехожу к вопросам зверств и вашего отношения к этим преступлениям. Ваш защитник Нельте предъявил вам основные документы обвинения по вопросам злодеяний. Поэтому я не намерен их представлять и подробно останавливаться на них. Я только спрошу об основных документах, которые были представлены во время допроса вашим защитником.

Прежде всего, я обращаюсь к документу «Распоряжение о применении военной подсудности в районе “Барбаросса”» и об особых мероприятиях войск. Вы помните этот документ? Он был составлен 13 мая 1941 г. Это больше чем за месяц до начала войны с Советским Союзом. Вы помните — в этом документе, составленном до начала войны, указывалось, что заподозренные элементы должны быть немедленно доставлены к офицеру, и последний решает вопрос: должны ли они быть расстреляны. Вы помните это положение? Вы подписывали этот документ?

Кейтель: Я никогда не оспаривал этого.

Руденко: Вы заявляете сейчас, что право офицера расстреливать людей без суда и следствия недопустимо?

Кейтель: В германской армии уже издавна как для своих солдат, так и для солдат противника имелись военно-полевые суды, состоявшие всегда из одного офицера и одного-двух солдат, которые втроем выступали в качестве судей. Это мы называем военно-полевым судом. В этом суде всегда должен присутствовать в качестве старшего офицер.

Руденко: Но этим документом устранялось судебное разбирательство дел в отношении заподозренных лиц и право расстрела предоставлялось офицеру германской армии? Правильно ли это?

Кейтель: Да. В случае если были заподозрены германские солдаты, это было так и это допускалось. Имеется военный суд, который состоит из судейских чиновников, и имеется военно-полевой суд, который состоит из солдат. Последние имеют право в результате слушания дела в военно-полевом суде выносить приговор в отношении любого солдата германской армии и приводить его в исполнение.

Председатель: Вы не отвечаете на вопрос. Вопрос был задан: какое право дает этот документ, а не каковы вообще приказы в германской армии.

Руденко: Вы можете ответить мне на этот вопрос? Этот документ устранял судебное разбирательство и предоставлял право расстреливать заподозренных, как здесь говорится, офицеру германской армии?

Кейтель: Это был приказ, который был дан мне Гитлером. Пгглер отдал этот приказ мне, и я поставил свою подпись.

Руденко: Вы, фельдмаршал, считали этот приказ неправильным и все же подписали его?

Кейтель: Я не могу сказать вам больше того, что я подписал этот приказ и что тем самым я взял на себя определенную долю ответственности.

Руденко: Этот приказ датирован 13 мая 1941 г., т.е. издан больше чем за месяц до начала войны. Таким образом, вами заранее планировалось убийство людей?

Кейтель: Правильно то, что этот приказ действительно был издан за четыре недели до начала похода по плану «Барбаросса» и что за четыре недели до этого о нем сообщили генералам. Они знали об этом уже за несколько недель до начала войны.

Руденко: Этим распоряжением фактически устанавливалась обстановка безнаказанности для германских солдат и офицеров на произвол и беззакония?

Кейтель: В определенных границах, а граница устанавливалась в устных приказах, предназначенных для генералов и требовавших от своих собственных частей самой строгой дисциплины.

Руденко: Я думаю, вы, подсудимый Кейтель, эти «определенные границы» вцдели из представленных документов здесь, на Суде, и из кинодокументов. Я ставлю следующий вопрос: 12 мая 1941 г. был разработан вопрос об обращении с пленными русскими политическими и военными работниками. Вы помните этот документ?

Кейтель: Я в настоящий момент не могу знать, какой документ вы имеете в виду.

Руденко: Я имею в виду документ от 12 мая 1941 г., которым устанавливалось, чтобы политических руководителей Красной Армии не признавать военнопленными, а уничтожать.

Кейтель: Я видел лишь предварительные замечания по этому поводу. Я не помню сейчас документа. Обстоятельства дела мне неизвестны. О содержании документа я не могу в данный момент вспомнить.

Руденко: Это документ от 12 мая 1941 г. Он озаглавлен «По вопросу обращения с пленными русскими политическими и военными работниками».