Вилла Гутенбрунн

После последнего рейда команда «Змея» не досчиталась почти десятка человек. Время военное, тревожное, и в этот раз капитан Бар отнюдь не склонен был осторожничать. За короткую стоянку в Кале они не успели добрать недостающих матросов, так что неопытный, но горящий энтузиазмом новичок им бы пригодился. Этот иностранец казался вполне толковым, авось будет учиться всему быстро и охотно.

Новенький, напряженно улыбаясь, разглядывал столпившихся вокруг моряков. Ему явно было не по себе, хотя он изо всех сил старался выглядеть уверенно.

— Эй, парень, тебя как звать?

— Франческо Фар… фарини.

— Фарфарини? Ну и имечко! — моряки дружно покатились со смеху.

Франческо вспыхнул, и Ольгерд недовольно покосился в их сторону.

— Ну, что языки чешете, заняться нечем? Живо разойдись! Готье, проследи за уборкой палубы! Чтоб до возвращения капитана все блестело!

Матросы во главе с боцманом, козырнув, начали расходиться. Но второй помощник капитана Феликс Морель остановился перед Ольгердом; его красивые дерзкие глаза вызывающе блестели. Морель, будучи родным племянником Бара, перешел с линейного корабля на «Змея» и рассчитывал никак не меньше, чем на первого помощника. Однако Жан Бар был справедлив и беспристрастен.

— Я собираюсь посмотреть на тебя в деле, мой мальчик, — сказал он Феликсу, едва тот изложил свою просьбу. — А до тех пор первым помощником капитана останется Ольгерд Ларсен — с ним мы съели не один пуд соли, он плавает со мной уже много лет.

— Но, дядюшка… Я старше и опытнее вашего Ларсена, я служил на боевом судне…

— Не о чем тут спорить, Феликс, — нахмурился Бар. — Свою смелость и находчивость докажешь в бою. Приступайте к обязанностям, сударь мой!

Морелю ничего не оставалось, как поклониться и отойти. Ольгерд хорошо слышал весь разговор и почувствовал, как его обожгли ненавидящим взглядом. Было ясно, что отныне Феликс Морель стал его смертельным врагом. Он пока не вступал в открытые перебранки, но при каждом удобном случае цеплялся к Ольгерду, отпускал ядовитые шуточки в его адрес и пытался спровоцировать на грубость. Как бы Ларсену ни хотелось поставить на место самоуверенного наглеца, он сдерживался: из уважения к Бару и потому, что не желал начинать новую кампанию со ссоры. Это была плохая примета, а моряки, как известно, — самые суеверные люди на свете.

— Господин Ларсен, — сказал Морель, — вы не много на себя берете, принимая в команду неизвестного человека? Да еще без ведома капитана.

— Позвольте мне самому объясниться с капитаном Баром, сударь. Если вы не заметили, на корабле сильно недостает людей, а нынче последний день, когда мы еще можем принять кого-то. Разумеется, если капитан будет против, этот молодой человек немедленно отправится на берег.

Феликс зло прищурился, но отступил. Ольгерд не сомневался: новичок нимало не интересует Мореля, а является лишь поводом для очередного спора. Ольгерд в который уже раз проклял решение Феликса перейти на «Змея». Он готов был побиться об заклад, что рано или поздно на судне останется только один из них…

* * *

Ольгерд задумчиво прохаживался вдоль фальшборта, когда позади вдруг раздался веселый голос:

— Полная готовность и боевой дух? Хвалю! Особенно за чистоту и порядок, господа мои!

Жан Бар легко взбежал по трапу наверх. Он не особенно походил на лихого корсара: на первый взгляд его можно было бы принять за купца или негоцианта. У капитана Бара был весьма характерный профиль: крупный нос, большие глаза, немного навыкате, тяжелый подбородок. Высокий и плотный, он часто улыбался, шутил, и никто никогда не видел его печальным или растерянным. Бар даже в походе одевался щегольски, носил длинные завитые парики и непрестанно курил трубку. Но стоило вблизи показаться вражескому судну, как от его добродушия не оставалось и следа.

Ольгерд поклонился капитану. Он был обязан ему всем и надеялся, что и Бар ценит его выдержку, знания и честность.

Ах, если бы и сейчас он мог прийти к его милости со своей бедой! Не хотелось тешить себя напрасными надеждами: их капитан — всего лишь корсар и вряд ли поймет… Ольгерд тихо вздохнул, и Бар тотчас это заметил.

— Ольгерд, мальчик мой, что это тебя так опечалило? Разве можно выходить в море с такой кислой физиономией?

— Тяготы в семье, сударь, — осторожно ответил Ларсен, прикидывая, не воспользоваться ли случаем и не обратиться ли с просьбой. Ну а вдруг Господь и удача смилуются над ним?..

— Что-то с твоей матушкой? — тотчас откликнулся Бар. — Она не захворала, надеюсь?

— Нет, то есть не совсем, — невпопад ответил Ольгерд. — Скорее, речь о моих младших братьях и… сестре.

Бар кивнул ему на дверь своей каюты. Они вошли внутрь, капитан присел на узкую походную койку, не выпуская трубки изо рта, и швырнул на стул шляпу с богатым плюмажем. Ларсен остался стоять.