Вилла Гутенбрунн

— Да, и собственные брэ в придачу! — рявкнул Ларсен, злясь на его недогадливость. Он слышал, как выкрикивали команды; матросы ловко, словно муравьи, взбирались по мачтам вверх. Посчастливится ему или нет? Накануне он бросил в воду дорогой для себя трофей: саблю английского офицера, которая досталась ему в прошлом бою. Он надеялся, что море будет к нему милосердно… Ольгерд рос в набожной семье, и молить Бога об удаче в таком деле было страшно и совестно: он исполнит обещанное Карин. Он пойдет против воли своего благодетеля, капитана Бара. Ольгерд отлично понимал, какой грех собирается совершить, но все-таки это было легче, чем своими руками сделать сестру несчастной.

Ольгерд хотел все-таки прочесть молитву, но не успел: на вражеском корабле поднимали паруса. Он торопливо перекрестился; горнист несколько раз отыграл тревогу. Сзади послышался резкий голос Жана Бара: тот приказывал разжечь фитили.

* * *

Франческо было страшно, как никогда в жизни: он предпочел бы занять себя каким-то делом, а не просто стоять и ждать. Грохотали пушечные выстрелы, корабль был окутан едким дымом. Благодаря умелому маневрированию «Змей» еще не получил сильных повреждений, но Франческо казалось, что это лишь вопрос времени. Они столкнулись с военным кораблем, и они перевозят порох. Одно попадание в пороховой склад и… Он судорожно стискивал руки, не замечая, что зубы выбивают дробь. Франческо шепотом повторял молитвы, то и дело сбиваясь и начиная снова.

— Целься по парусам! Надо их обездвижить! Точнее, черти проклятые! — ругался Бар, не выпуская трубки изо рта. — Ларсен, за штурвал!

Ольгерду, как лучшему штурману, во время артиллерийских сражений приходилось брать управление на себя. Он привык к этому, но заметил, как Морель полоснул его злобным взглядом.

— Иди на сближение! Возьмем на абордаж! — крикнул Бар, перекрывая рев снарядов.

— Они будут бить изо всех сил. Попадут в пороховой погреб, капитан. — ответ Ольгерда, к удивлению Франческо, прозвучал спокойно и ровно.

— На все Божья воля, мой мальчик, — громко ответил Бар. — Эй, куда смотрите, черт бы вас побрал!

Вражеский снаряд с неистовой силой рванул, как показалось Франческо, прямо над его головой. От ужаса он присел на корточки, закрыл глаза и обхватил руками колени, стараясь спрятаться за мачтой. Вот сейчас, сейчас его разорвет на куски…

— Встать, щенок, или я прикажу привязать тебя к мачте! — рявкнули над его головой. — Не кланяться голландским пушкам! — Бар не выпускал трубки из зубов, его камзол был испачкан копотью, а шляпа куда-то делась. Он щелкнул пальцами, подскочил его адъютант и подал ему подзорную трубу. Клацая зубами, Франческо поднялся; мимо него бегали, заряжали пушки, что-то подносили, управляли с парусами, вокруг грохотало и выло, снаряды поднимали водяные столбы. Франческо, застыв, наблюдал этот ад кромешный и горько жалел, что не попросился помогать матросам, артиллеристам, лекарю, да хоть кому — лишь бы не стоять беспомощным наблюдателем! Растерянность и мерзкий, животный страх парализовали его.

— Черт побери, — знакомый голос вернул юного герцога к действительности. — Куда пропала моя фляга?

— Сейчас, синьор Ольгердо, — произнес, а может быть, прошептал Франческо и кинулся вниз, к камбузу. Там никого не было. Франческо второпях сшиб несколько табуретов, ударился о стол. Где же бочонок с питьевой водой? Ах да, он же стоял у самого выхода… Франческо отбросил крышку. Черт, он и не подумал, в чем отнесет воду помощнику капитана! Франческо дернулся туда, где были деревянные кружки, но фрегат сильно качнуло, он не удержался на ногах и налетел прямо на бочонок. Тот пошатнулся и завалился на бок, на ноги Франческо хлынула вода. К дьяволу, как можно быть настолько неловким! Он не в состоянии справиться даже с таким простым делом!

Злость на себя прогнала панику, и Фарнезе спокойно огляделся. Воды нет, но бочка с вином, прикрученная к стене, в целости и сохранности, а вино утолит жажду даже лучше, чем вода. Франческо наполнил собственную флягу и направился наверх. Не обращая больше внимания на всеобщий гвалт, он подскочил к штурвалу. Светлые волосы Ольгерда обгорели, лицо было перемазано сажей.

— Вот, синьор, — Франческо протянул Ларсену флягу. — Простите, я опрокинул бочонок с водой, но…

— Благодарю… Осторожно!

Франческо не успел ничего понять: Ольгерд железной рукой придавил его к палубе и вроде бы заслонил своим телом. Раздался грохот, по сравнению с которым предыдущие звуки боя казались шелестом. Вражеское судно врезалось в их борт, послышался скрежет, гул, треск, вопли на незнакомом языке…

Франческо поднял голову: Ларсен был уже на ногах и обнажил саблю.

— Ольгерд, Феликс за мной! — голос Бара на секунду прорезал шум. Он первым, лишь только абордажные крючья впились в борт «голландца», перепрыгнул на чужой корабль. За ним с дикими криками и ругательствами посыпалась абордажная команда.

Франческо ринулся было следом, но был схвачен за плечо. Ольгерд по-прежнему выглядел спокойно.