Вилла “Инкогнито” (Villa Incognito)

– Угомонись, Голдуайр! – Дики не видел безмятежной и мудрой, но в то же время чуточку насмешливой улыбки Стаблфилда, но знал, что она присутствует. – Тебе отлично известно, что у нас здесь, в мышиной норке под кладовкой с опиумом, нет ничего срочного. Я уже заканчиваю лекцию. Отправляйся в кабинет, я вскорости приду.

«Знал бы ты, чего мне стоило сюда добраться», – подумал Дики. Позвольте перечислить основные моменты его испытаний.

1. Ксинг уговорил его вернуться за столик, где он выпил еще виски и в конце концов действительно заплатил внушительную сумму за выступление Элвисьюта.

2. Едучи на заднем сиденье мотоцикла Ксинга в «Зеленый паук», он приметил на углу мисс Джинджер Свити и заставил Ксинга притормозить. Девушка показалась ему такой трогательной, такой скромной и беззащитной, что он спьяну отдал ей всю свою оставшуюся скудную наличность, умоляя отправиться домой и выспаться. Мисс Джинджер Свити бросилась его обнимать и чуть не повалила мотоцикл. «О’кей, Дики. Я идти спать. Нет проблем. Спасибо, милый. Ты тоже спать, о’кей? В кошмарную школу не ходи!» Он глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду.

3. Рано утром без гроша в кармане он с максимально беспечным видом пересек вестибюль; вещи он засунул в чехол от гитары, а с рюкзаком пришлось расстаться. Он отлично понимал, что, сбежав, не заплатив по счету, в «Зеленом пауке» он уже останавливаться не сможет.

4. Следующие четырнадцать часов (такое похмелье вполне можно посоветовать инквизиции в качестве изощренной пытки) он провел на «ямахе» Ксинга, вследствие чего растряс все внутренности и отбил задницу, – эту пытку церковь, заново истолковав шестую заповедь, тоже вполне может взять на вооружение.

5. В деревне Ксинга он пытался поспать хоть несколько часиков, пока не зашла луна, в сарае с буйволицей и ее детенышем.

6. Когда разъяренный контрабандист отказался перевести его через границу в кредит, пришлось отдать Ксингу вожделенную новую гитару.

7. Дики, лежащего на дне лодки под одеялом, от которого несло, как от стада буйволов, перевезли через Меконг и высадили, мокрого и вонючего, там, где, как его заверили, пограничников нет.

8. Два часа, до смерти боясь наступить на кобру, он пробирался по болотам к тому месту, где припрятал свой мотороллер.

9. Миль через тридцать кончился бензин, и еще пять миль он толкал мотороллер до заправочной станции, а в сельских районах Лаоса заправочная станция представляет собой деревянный стол, за которым сидит женщина с пятком пластиковых бутылок, наполненных низкооктановым бензином. В обмен на две кварты топлива Дики отдал женщине кожаный ремень, пустой бумажник и колледжный перстень и продолжил свой путь.

10. Последние четыре мили до Фань-Нань-Нань (или La Vallee du Cirque[18]) пришлось идти пешком, поскольку тропа была слишком крутой и колдобистой даже для мотороллера. Добравшись наконец до прелестного селения в горах, он даже не зашел домой помыться, поесть или переодеться, а немедленно отправился на виллу «Инкогнито», до которой было всего несколько сотен ярдов, однако, по мнению Дики, это был самый мучительный отрезок пути от Бангкока.

* * *

Когда цирки Юго-Восточной Азии из-за наступившего сезона дождей вынуждены были прекратить представления, многие артисты со знаменитыми или необычными номерами – например, мадам Ко и ее тануки-акробаты, – подписали контракты с европейскими или американскими цирками, но некоторые циркачи, в основном ветераны, вернулись кто отдохнуть, кто порепетировать номер, в Фань-Нань-Нань: там, в горах, и суше, и прохладнее. Один из таких ветеранов – воздушная гимнастка – и согласилась переправить Дики в деревянной люльке по тонкому канату, соединявшему Фань-Нань-Нань с виллой «Инкогнито».

Дики Голдуайр был во многих отношениях парень бесшабашный. На боевых вылетах он – что бы ни происходило – сохранял ледяное спокойствие. Когда бомбили его собственную базу, он обычно последним отправлялся в укрытие и в бункер спускался с песней на устах. Так-то так, но деревянная люлька – это отдельная история.

Трос, по которому катился сей примитивный агрегат, был не толще детской ручонки. Натянут он был так туго, как только возможно, но на ветру все-таки раскачивался. Висел между двумя деревянными настилами над зияющей пропастью, над ущельем столь глубоким, что дна его из-за тучи брызг, поднимавшейся от бежавшего по нему горного потока, видно не было. Говорили, что ущелье кишит кобрами, что там обитает парочка тигров, но тому, кто поимел бы несчастье свалиться с каната вниз, было бы уже не до живой природы. Один внезапный порыв ветра, один неверный шаг воздушного гимнаста – и пассажиру в последние секунды жизни довелось бы узнать, что это такое – свободное падение без парашюта.