Вилла «Инкогнито»

– Или же все было совсем иначе, – возразил Мэйфлауэр. – Сьюард рассказал, что на последнем задании самолет Фоли над Желтым морем отстал от отряда и скрылся в облаке. Появился только минут через десять. У Сьюарда есть основания подозревать, что экипаж тайком сбросил бомбы в море.

– Ясно, – кивнул Томас. – Это чтобы не бомбить Тропу Хо Ши Мина, что зачастую приводило к случайным жертвам.

– Это правда. Порой страдали лаосские и вьетнамские приграничные деревни.

– Что ж тут поделаешь, дружище, война есть война.

– Вот именно, – кивнул Мэйфлауэр. Он терпеть не мог, когда его называли «дружище», но что можно ожидать от человека, пытавшегося накормить его так называемым «зеленым гарниром»? – Похоже, экипаж Стаблфилда не скрывал, что стремится избежать случайных жертв. Они даже заявляли, что не хотят, чтобы от их бомб гибли дикие звери.

– Они что, еще и вегетарианцами были?

– Впрочем, зверей к тому времени почти не осталось. С 1966-го по 1971 год Тропу бомбили без передыху, однако вьетнамцам как-то удавалось переправлять по ней войска, припасы, технику. С семьдесят первого, как вам известно, бомбили только от случая к случаю. Так что, возможно, десяток обезьян и бамбуковых крыс выжили-таки, – фыркнул он.

– Или же тануки, – добавил Томас.

– Простите? – не понял Мэйфлауэр.

– Тануки. Это такие забавные зверушки, мы их в цирке видели. Они обитают в Юго-Восточной Азии. Да, кстати, дружище, эта Биппи-Боппи или как ее там, она что, пьяная была? Я поначалу подумал, так и надо.

Мэйфлауэра аж передернуло, но не от боли в желчном пузыре. Жена с одиннадцатилетним сынишкой приехали из Вашингтона его навестить и заставили пойти с ними в цирк. Мэйфлауэр терпеть не мог цирк и терпеть не мог, когда его заставляли.

– Я видел по телевизору, – сказал Томас, – что поезд сошел с рельсов, и эти чертовы тануки разбежались. То ли в Орегоне, то ли…

– Это пусть у гринписовцев голова болит. – Голос Мэйфлауэра был по-прежнему монотонным, но в нем уже слышались злорадные нотки. – Итак, на последнем вылете Стаблфилд, командир экипажа, вел самолет, Фоли был вторым пилотом, а заодно оператором бомбометания, Голдуайр – радистом и штурманом. Зенитки открыли огонь, но В-52 летает на такой высоте, что они ему не страшны. Однако то ли ракета, то ли еще что протаранило самолет Фоли. Сьюард видел, как машина потеряла высоту, но тут ее закрыли облака, и, удалось ли экипажу катапультироваться, он не разглядел. Всех троих объявили пропавшими без вести.

Томас затушил сигару.

– И с тех пор о них ни слуху ни духу, пока почти тридцать лет спустя на Гуаме не появляется святой отец с героином. Скажите, а вам не приходило в голову, что Сьюард сам мог их сбить?

– Что за чушь?

– Там, во Вьетнаме, частенько гибли вроде бы случайно.

– Сьюард – ревностный христианин…

– То же самое можно было сказать про инквизиторов.

– …и истинный патриот. Одно дело – пристрелить ненавистного офицера, но тут-то речь шла о государственной собственности стоимостью в шестьдесят четыре миллиона долларов.

– А сейчас и того больше. Я никогда не мог взять в толк, чего эти штуковины так охренительно дороги. Да за шестьдесят четыре лимона можно купить весь мой городок с рыбным хозяйством в придачу, и еще останется на подержанный «кадиллак» и выходные в Вегасе. Я, Мэйфлауэр, на «пятьдесят вторых» летал. На что только идет этакая уйма денег?

Мэйфлауэр Кэбот Фиццжеральд скорее всего догадывался, на что идет этакая уйма денег, однако не имел ни малейшего намерения делиться своими соображениями. Поэтому он молча встал, поправил лиловый галстук-бабочку и взял со стола полковника вторую папку.

– Это материалы не секретные, поэтому, если вы не возражаете, я их возьму с собой. У меня сегодня ранний ленч с коллегой из Вашингтона. Извините, что не могу пригласить вас.

– Ерунда какая. Ну что ж, увидимся на допросе в три. Bon appétit.[28] Только жареными ребрышками не увлекайтесь.

Мэйфлауэр, запиравший замок «дипломата», замер. Сквозь стиснутые зубы прорвался сдавленный смешок.

– Об этом можете не беспокоиться.

Едва напарник покинул кабинет, Томас схватил сотовый, позвонил одному из своих людей и велел установить за Мэйфлауэром слежку и после ленча глаз с него не спускать. Конкретных причин для этого не было. Так, чтобы не зазнавался.

* * *

Если Кто канул – так без вести,
Неведомо, где Его носит
Его авто мерещилось в Когнито
Думаешь, Он нас подбросит?

Тануки как Иисус – он здесь и в то же время не здесь. Он всегда с нами, но его отсутствие ощутимо. Наступит ли тот счастливый день, когда он вернется к нам? Нет. Он возвращается постоянно – и постоянно нас покидает. Это повторяется снова и снова. С каждым нашим вдохом и выдохом. Таков ритм Двух Миров.