Виллет

– Потому что… – прошептала мне на ухо мисс Фэншо, – у него такие… такие бакенбарды… оранжевые, рыжие… Кошмар!

– Убийство раскрыто, – заключила я. – Но все равно покажите: обещаю в обморок не падать.

Джиневра посмотрела по сторонам, и как раз в этот момент за нашими спинами мужской голос проговорил по-английски:

– Вы обе стоите на сквозняке. Немедленно покиньте коридор.

– Никакого сквозняка, доктор Джон, – возразила я, обернувшись.

– И тем не менее. Здесь прохладно, а у мисс Фэншо слабое здоровье, – возразил доктор, с нежностью глядя на Джиневру. – Ей нужно накинуть шаль.

– Позвольте мне самой решать, – высокомерно заявила девица. – Не хочу никакой шали.

– Вы много танцевали, разгорячились, а сейчас стоите в тонком платье.

– Вам бы только поучать да нотации читать.

Доктор Джон ничего не сказал, но в глазах отразилась сердечная боль. Потемнев лицом, он отвернулся, но стерпел обиду.

Я знала, где поблизости хранятся шали, побежала, принесла самую красивую и накинула поверх муслинового платья, старательно прикрыв шею и руки самодовольной красавицы.

– Это и есть Исидор?

Джиневра выпятила губу, улыбнулась и кивнула:

– C’est lui-même[150]. Какой он мужлан по сравнению с полковником! К тому же эти… бакенбарды!

К этому моменту доктора Джона поблизости уже не было, и я решила высказать, что думаю о ней.

– Полковник, граф! Кукла, марионетка, манекен, бедное низменное существо! Рядом с доктором Джоном он выглядит лакеем, слугой, камердинером! Неужели возможно, чтобы этот благородный джентльмен – красавец! – предлагал вам свою достойную руку и галантное сердце, обещал защитить вашу хлипкую персону и беспомощный ум от бурь и испытаний жизни, а вы капризничали, обливали его презрением, жалили, терзали! У вас хватает на это сил? Откуда они? Где таятся? Прячутся ли в этом бело-розовом личике, в золотистых волосах? Неужели именно это склоняет его душу к вашим ногам и сгибает шею под ваше ярмо? Неужели это покупает его преданность, нежность, мысли, надежды, интерес, благородную чистую любовь? И вам ничего не нужно? Испытываете презрение? Наверное, всего лишь ловко притворяетесь, а на самом деле любите его и мечтаете о нем, а с возвышенным сердцем играете, чтобы привязать еще крепче?

– Ишь как разговорились! Не поняла и половины.

К этому времени я уже увлекла мисс Фэншо в сад, а сейчас усадила на скамейку и велела не двигаться до тех пор, пока не признается, кого из двух поклонников все-таки выберет в конечном итоге – человека или обезьяну.

– Тот, кого вы называете человеком, – ответила она, – рыжий буржуа и отзывается на имя Джон. Cela suffit: je n’en veux pas[151]. Полковник Амаль – джентльмен, обладает превосходными связями, безупречными манерами и приятной внешностью – у него светлая кожа, а волосы и глаза, как у итальянца. К тому же он очаровательно общается – абсолютно мой человек: не такой заумный и нудный, как некоторые, с ним можно поговорить на равных. Он не мучает, не надоедает, не пугает глубинами и вершинами, страстями и талантами, которые мне ни к чему. А теперь отпустите, не держите так крепко.

Я ослабила хватку, она тут же выскользнула и убежала. Догонять мне не захотелось.

Почему-то снова потянуло в тот коридор, чтобы еще раз взглянуть на доктора Джона, однако я встретила его на ступенях, что вели в сад и куда падал свет из окна. Прекрасно сложенную фигуру трудно было не узнать; сомневаюсь, был ли среди присутствующих хоть один достойный соперник. Шляпу он держал в руке. Непокрытая голова, лицо, благородный лоб выглядели чрезвычайно привлекательными и мужественными. Черты были не тонкими и легкими, как у женщины; не холодными, легкомысленными или слабыми. Прекрасно оформленные, они не смотрелись как высеченные из камня и отточенные настолько, чтобы утратить выразительность и значительность в обмен на бессмысленную симметрию. Временами лицо освещалось глубоким чувством, молчаливо таившимся в глазах. Таким, во всяком случае, он мне представлялся. Невыразимое изумление овладело мной, когда, глядя на этого человека, я думала, что им невозможно пренебречь.

Я вовсе не собиралась подойти к доктору Джону в саду или даже обратиться издалека: степень нашего знакомства не допускала вольностей, – а всего лишь хотела понаблюдать за ним в толпе, оставаясь невидимой, поэтому, неожиданно застав его в одиночестве, тут же отступила. Однако он наблюдал за мной, а точнее – за той, которая только что была со мной, поэтому спустился по ступеням и догнал в сумраке аллеи.

– Вы знакомы с мисс Фэншо? Давно хотел спросить, знаете ли вы ее.

– Да, знаю.

– Близко?

– Настолько близко, насколько того желаю.

– А что было с ней сейчас?

Очень хотелось узнать, приказано ли мне ее охранять, но вместо этого я просто ответила:

– Ничего особенного: просто я хорошенько ее встряхнула, – и встряхнула бы еще лучше, да только она вырвалась и убежала.

– Сделайте одолжение, последите за ней сегодня вечером, чтобы не натворила чего-нибудь безрассудного: например, не выбежала на улицу сразу после танца.