Вина

Позже, уже после войны, Иван узнал, что Павлик участвовал в одной из самых дерзких и трагических десантных операций под Керчью, когда наши парашютисты захватили гитлеровский аэродром и много часов удерживали его. В этой операции Павлик Папин погиб…

У родителей Ивана сохранилась фотография, на которой они с Павликом стоят с парашютами. Ее сделал кто-то из курсантов осенью сорок первого, перед учебными полетами. Стоят они против солнца, оба щурят глаза, а Павлик еще и смеется. Фотографии этой, как выяснилось, не было у родителей Павлика, и Иван оставил ее старикам.

Это произошло почти через десять лет, а тогда, осенью сорок первого, Павлик отбывал на фронт, а его, Ивана, опять оставляли в части, потому что он из лукашевской эскадрильи.

— Ничего, не переживай, — сказал, вдруг успокоившись, Павлик, — еще и на тебя войны хватит…

Эти его последние слова он помнил и сейчас. А через неделю у них появились представители из действующих авиачастей и забрали оставшихся летчиков вместе с лукашевской эскадрильей. Правда, у нее теперь был другой командир — капитан Борис Семеняка, но ее все еще называли лукашевской.

Попал Иванов сразу в действующий авиаполк бомбардировщиков, и тут же начались боевые полеты. Перелетать далеко не пришлось. Базировался полк здесь же, на Кавказе, куда уже почти подошел фронт.

Иванов воевать начал удачно. Летал он штурманом. Командир самолета, боевой летчик Степан Комраков, под начало которого попал Иван, имел уже более пятидесяти вылетов, и они еще вместе сделали почти столько же боевых вылетов в тыл врага, где бомбили железнодорожные узлы, шоссейные дороги с техникой и войсками, наносили бомбовые удары по переправам через реки. Летали, как правило, ночью, с прикрытием истребителей, а чаще и без прикрытия, гибли самолеты и экипажи. Но, казалось, все это происходило где-то. Не вернулся самолет. Как он упал, никто не видел, и хотелось думать, что он все еще в полете, а люди, которые были в нем, живы.

Дважды самолет, на котором летал Иванов, был подбит вражескими зенитчиками, но оба раза удачно дотягивал до своей базы. В лукашевской эскадрилье, которой командовал капитан Семеняка, были потери, а экипажу лейтенанта Комракова везло. Везение тоже не последняя штука на войне.

После сорокового боевого вылета Иванова представили к награде.

Это уже было в конце апреля, перед самым нашим наступлением под Харьковом. Вот тогда у всех, а у летчиков особенно, началась сумасшедшая работа. Были дни, когда они делали по два-три вылета, прокладывая бомбовыми ударами дорогу нашим наступающим войскам. Иван помнит, какую радость переживали все, когда началось это наступление. Наши войска, прорвав фронт, стали обтекать Харьков. Авиация перенесла удары на глубокие коммуникации противника.

Наступление шло до 19 мая, и наша авиация, несмотря на превосходство противника в воздухе, дерзко поддерживала наземные войска. Иванову запомнилась их удачная бомбежка большой колонны мотопехоты и танков на дороге Полтава — Харьков. Это было на рассвете. Вражеская колонна, видно, перебрасывалась с другого участка фронта, шла походным маршем всю ночь и сейчас, на рассвете, припоздав, втягивалась в жидкий придорожный лесок. Тут-то ее и накрыли бомбардировщики эскадрильи Бориса Семеняки.

Немцы не ожидали налета. Движение колонны застопорилось сразу, потому что первые бомбовые удары пришлись на ее голову и хвост. Через четверть часа машины пылали, гремели взрывами, а звено истребителей, сопровождавшее бомбардировщиков, добивало из пулеметов рассеявшуюся пехоту. Когда самолет Комракова шел над колонной вторым заходом, вниз было страшно смотреть. Несколько километров дороги и ее обочины пылали, в небо летели черные кущи взрывов, черные шлейфы дыма гигантскими змеями уползали с дороги в лес.

В то утро все благоприятствовало лукашевцам. Они сбросили в цель бомбы, расстреляли весь боезапас и, не потеряв ни одной машины, вернулись на базу. После проявления и просмотра в штабе лент аэрофотосъемки командир полка объявил по части:

— Все участники вылета в тыл противника представляются к правительственным наградам.

Это была вторая награда Ивана Ивановича, орден Красной Звезды, которую, как и первую, медаль «За боевые заслуги», он смог получить только после войны, почти через тридцать лет.

Тогда же было не до этих наград. Начались неудачи. Наступление наших двух фронтов, Юго-Западного и Южного, не поддержанное на других участках, сначала замедлилось, а затем и совсем остановилось. Немцы, стянув силы с других районов обороны, ударили под основание Барвенковского выступа наших войск, и началось то, что позже солдаты назвали страшным Харьковским котлом. Это была катастрофа, после которой противник стремительно развил свое летнее наступление на Сталинград и Кавказ…