Виньетка (Влюбленный повеса)

— В туалетном столике, справа.

И графиня не смогла не улыбнуться практичности, которая не покинула ее подругу даже в подобной ситуации.

Продолжая сидеть на полу подогнув ноги, Джейн взяла оба протянутых ей платка. Один бросила на колени, а вторым принялась вытирать свой носик.

— Я такая дура! — прошептала Джейн, уткнувшись в протянутый платок. — Я готова была связать с ним всю мою жизнь!

Леди Сомеркоут вновь уселась в кресло.

— Не вы первая, не вы и последняя, — сказала она, гладя волосы Джейн. — Скажите лучше, чем я могу помочь вам. Может, велеть горничной принести чаю или шоколада?

— Шоколада; — вздохнула Джейн и высморкалась. — И абрикосового торта. И лауданума… Бутылку лауданума! Выпью и буду спать целый год.

— Дорогая моя, — заметила леди Сомеркоут. — Должна сказать, что после целой бутылки лауданума вы проспите гораздо дольше, чем год.

Джейн засмеялась:

— Тогда просто шоколад и торт. И еще стаканчик портвейна.

Леди Сомеркоут встала и пошла к двери; на пороге она оглянулась:

— Не отчаивайтесь, дитя мое. Завтра все это покажется вовсе не таким уж страшным.

— Знаю, — ответила Джейн, поднимаясь с пола. — Я и не такое могу вынести. Просто очень уж жаль, что так глупо разбились все мои надежды…

Следующее утро Джейн провела в постели, отказавшись от завтрака, который принесла ей Вэнджи. Недоеденный со вчерашнего вечера кусок абрикосового торта лежал, засохший, рядом с пустой чашкой из-под шоколада.

Всю ночь Джейн провела в слезах, но к утру немного успокоилась. Она благодарила Бога за то, что уже не так наивна, как в юности. Это позволило ей трезво оценить собственное поведение и не сваливать всю вину за случившееся исключительно на Торпа. В конце концов никто не заставлял ее поддаваться его искушениям! Она сама захотела этого, уступая собственным желаниям, собственной склонности к чувственным наслаждениям. Так что она сама себя поставила в такое положение, сама себя обманула ожиданиями, и винить в совершенной глупости ей следовало только себя.

Закрывшись в спальне, Джейн каялась в грехах, пыталась понять, что же делать дальше, и, самое удивительное, не все казалось ей теперь таким уж безнадежно запутанным. Напротив, никогда еще она не осознавала собственную жизнь так четко, как сейчас.

Замуж за Эдварда она вышла по любви и по обоюдному желанию. Вспоминая теперь свою бурную жизнь с майором Эдвардом Амбергейтом, Джейн все больше приходила к выводу, что тот в принципе мало чем отличался от лорда Торпа. Тоже был напористым, тоже умел разжечь страсть и подарить наслаждение. Наслаждение — да, но не надежность. С ним они чувствовала ту же зыбкую неуверенность, ей постоянно казалось, что она идет по лезвию ножа: восторги и радостное возбуждение могли в любой момент смениться разочарованием. Их страсть пошла на убыль с того времени, когда в жизни Эдварда появилась могучая соперница — игра. Чем глубже его затягивал этот омут, тем слабее становилась их тяга друг к другу. Отношения супругов стали ровными и безразличными, пока не обнаружилось, что Эдвард погряз в долгах…

Торп хотя и не был игроком — так, по крайней мере, казалось, — тем не менее каждой черточкой характера походил на Эдварда. Правда, с одним существенным различием: Эдвард женился на Джейн, а Торп видел в ней только объект для утоления своей страсти. Как он сам не раз говорил, они с Джейн горели, словно два огонька, готовые в момент испепелить друг друга. Дотла.

Это было ясно с самого начала. И все же она, как безумная, продолжала надеяться на что-то до того момента, когда лорд Сомеркоут вытащил на сцене из кармана сюртука ключ — ключ от ее спальни, привязанный к фиолетовой ленточке. Только тогда на Джейн обрушилась горькая правда.

О чем она думала? На что надеялась? На то, что в этом мужчине, привыкшем с легкостью менять женщин, вдруг проснется и заговорит совесть? Что такой человек будет питать уважение к женщине, уступившей его домогательствам? Что такой человек внезапно и круто изменит свои взгляды на жизнь — и все лишь потому, что она — это она, Джейн Амбергейт?

Глупость! Чудовищная, непролазная глупость!

Она — классический образец бабьей глупости. Идиотка.

И хватит! Нельзя и дальше оставаться образцовой идиоткой. Интересно, неужели ночью Торп ждал, что она придет к нему в спальню? По крайней мере, утром он прислал записку с просьбой встретиться с ним днем в тисовом лабиринте. Но она, разумеется, не пойдет ни на какое свидание с ним. И вообще не станет впредь никак реагировать на знаки внимания с его стороны. Для нее Торп больше не существует. Кончено.

Как только решение было принято, Джейн почувствовала себя спокойнее и увереннее. Отбросила грустные мысли о прошлом и с улыбкой обратилась в будущее — то будущее, в котором не последнюю роль играл почтеннейший Фредерик Уэйнгров…