Винляндия

Приземлившись в Сан-Францисском Международном, Такэси не спал уже трое суток, за которые он также не мылся и не брился. В зеркале мужской уборной оглядел свою лицевую щетину. Сколько не буду спать, решил он, столько не буду и бриться. У раковины он помедлил, чуть покачиваясь. Это должно значить, продолжал он мысль, что как только я засну — так сразу и побреюсь! Отметив любопытствующие взгляды в некотором количестве, он снова выплыл в зал аэропорта, в сантиметре-другом над истинной поверхностью пола, вовремя вспомнив лишь застегнуть ширинку.

На телефонном номере в записке Кармине оказался сам Кармине.

— Эгей, Фумимота-сан!

Такэси принялся мелко дрожать. Из аэропортовых толп возникла молодая женщина с правильными чертами лица, задрапированная в белое одеянье, навалилась предплечьем на плечо Такэси, прошептала:

— Следите за паранойей, пожалуйста! — и снова исчезла.

— Я сходил к врачу. Что вы ещё мне можете сообщить?

Имя ДЛ, а также — намеченной мишени.

— В данный момент горячая антинаркотическая знаменитость, был у Донахью, про него целая страница в «Vogue», но он ничем вам не поможет, да и не стал бы, если б смог.

— А она тогда?

— Тут у вас шансы лучше. Нам сообщили, коли сотворила она, может и растворить. — До Такэси доносились мелкие пластиковые перкуссии — это Кармине, пальцами, привыкшими к задачам подревней и не таким магическим, набивал свежую информацию о ДЛ Честигм, коей и поделился с Такэси, а заодно — и как добраться до Приюта Ниндзетт.

— Любые проблемы — давайте нам знать, и ещё раз извините за путаницу. Саёнара.

— Чао. — Путаница? Он взял напрокат машину и вписался в какой-то из аэропортовых мотелей, включил воздушный кондиционер и Ящик, ткнул в кнопку поиска на пульте и лёг смотреть, как перебираются каналы, по две секунды каждый, пока, в конце концов, на каком-то независимом канале с высоким номером кого же он обнаружил, в исключительно прекрасном виде, как не свою экс-супругу Митико, в интерьере ночного клуба, очевидно — на свидании с примерно годовалым младенцем в смокинге, который ползал по их столу, переворачивая бокалы, сбрасывая пепельницы, вереща от восторга и привлекая всеобщее внимание. То был повтор «Грудничков полоумия», этой серии он не видел. Досмотреть до конца удалось едва-едва. Ко второй рекламной паузе он уже чувствовал на подходе огромную волну печали длиной во всё тело, она росла, растрясала его. Всю ту преимущественно бессонную ночь в ушах Такэси стояли слёзы, в усах сопли, а пазухи болели, как любовь наперекосяк, хотя в противопоставлении тому факту, что технически он мёртв, всё это было довольно незначительно.

Назавтра, чувствуя себя загадочно лучше, он вернулся к распутыванию дела — навестил широко разбросанные по всему Району Залива аптеки с подложными рецептами на бибох, приобрёл укулеле и печёночный-с-синевой костюм, в котором с ним и познакомилась Прерия, изучил карту автодорог, как беговой формуляр, пока не прогандикапил запасные маршруты и не провоображал перемены плана, с каждым связанные, и наконец свернул к востоку и пустился в подъём к Приюту Внимательниц Куноити, бескомпромиссную видеоигру на весь день, с одного уровня сложности на другой, а местность всё подымалась и ночь всё наступала. Достаток такого — как путешествия в открытом космосе — способен начать, что называется, с человеком «делать всякое». Добравшись до Приюта, на высоте того рокового хребта Калифорнии, он уже не пребывал в здравом рассудке, а стал объектом большего внимания, нежели ему обычно нравилось. По всей окрестности в серповидных тенях ему чудились щелчки снимаемых предохранителей огнестрельного оружия. Даже не вооружённая, любая из этих куноити кренделем была достаточно крутым, чтобы распатронить его отсюда до Гардены с минимумом приложенных усилий. Его продвижение вперёд на секунду приостановилось образом ДЛ, волосы пылкие, студёные зелёные глаза включены на полную мощь, прёт в лоб. Постарайся держать в уме, отправил он себе меморандум, это та женщина — которая тебя на днях прикончила! Но вместо этого он заимел стояк и умудрился забыть всё, кроме той ночи в «Депаато Весны», отстранённую длинноногую девушку верхом на себе, скачет на нём, как диком звере, волосы подсвечены сзади, лицо замкнуто, в тени — играет на меридианах его тела остриями ногтей под тёмным лаком… по ходу убивает его! Зашибись! От такой мысли эрекцию должно было обескуражить, но, что странно, не эт-самое.

— Вы забыли, всё! — вскричал он беззаботно, — я уже мёртв! — ибо в том опасном раздолье, рассматриваемый, вне всяких сомнений, в прицелы «узи», выставленных на стрельбу очередями, под угомонёнными клювами птиц с горных склонов, Такэси сунул руку в сумку, дабы извлечь всего лишь укулеле, дэушки, нет проблем, и натренькать четырёхтактное вступло, прежде чем запеть, в удостоверение собственной безвредности,