Виннету

Это промедление оказалось для меня спасительным. Я понял, что у меня есть один-единственный выход. Вырвав из-за пояса револьвер, я выпустил четыре пули прямо ему в глаза и тут же отскочил в сторону, зажав в руке нож. Промедли я хоть секунду, мне пришел бы конец, так как ослепленный зверь тут же оставил свою жертву и бросился на меня, вернее, на то место, где я только что стоял. Не обнаружив там никого, медведь принялся искать меня, грозно сопя и в бешенстве колотя лапами по воздуху. Как сумасшедший, крутился он волчком вокруг себя, рвал когтями землю, прыгал во все стороны, далеко выбрасывая лапы, чтобы дотянуться до меня.

В конце концов, может быть, нюх и привел бы его к цели, но он был чересчур разъярен. А вскоре боль заставила его забыть обо мне и заняться своими ранами. Гризли принялся протирать глаза, фыркая и щелкая зубами. В мгновение ока я оказался рядом с ним и всадил ему нож между ребер. Он бешено замолотил лапами, но я успел отскочить. Наверное, дож не дошел до сердца, и у него оставались еще силы. Минут через десять он ослабел от потери крови, сел и опять принялся тереть глаза, а я снова нанес ему несколько ударов ножом. На этот раз они были удачней: гризли попытался встать на задние лапы, но вдруг завалился на бок, по телу пробежала дрожь, и зверь вытянулся.

– Слава Богу! – закричал Рэттлер с дерева. – Опасность миновала!

– Уж вы-то постарались обезопасить свою персону, – сказал я. – Теперь можете слезать.

– Нет, нет! Сначала проверьте, он совсем мертв?

– Это лишнее.

– Нет, нет, обязательно проверьте! Вы не представляете, как живучи эти бестии!

– Хотите убедиться, проверяйте сами. Я же всего-навсего гринхорн, а вы – известный вестмен.

Я подошел к несчастному, все еще висящему на суку. С искаженного ужасом лица на меня смотрели остекленевшие глаза.

– Отпустите ветку, сэр! – сказал я. – Я сниму вас.

Он не ответил и ни одним движением не подтвердил, что понял мои слова.

На просьбу спуститься и помочь мне славные вестмены отреагировали не раньше, чем я перевернул медведя, доказав тем самым, что он мертв. Лишь после этого они осмелились слезть, и мы с трудом сняли истерзанного медведем человека. Он не дышал. Ужасная смерть товарища, видимо, не слишком взволновала остальных, так как они тут же кинулись к медведю, рассматривая его и удивляясь. Рэттлер удовлетворенно произнес:

– Вот и поменялись местами: сначала медведь хотел нас съесть, а теперь мы съедим его. Эй, помогите скорее снять шкуру, отведаем окороков и лап!

Вынув нож и присев на корточки, он собрался было заняться этим, но я сказал:

– Вот если бы вы пустили нож в ход, когда медведь был жив, – другое дело, а теперь поздно. Не трудитесь.

– Что? – вскричал он. – Уж не вы ли помешаете мне отрезать мясо на жаркое?

– Именно я, мистер Рэттлер!

– По какому праву?

– Медведя повалил я.

– Ложь! Не станете же вы утверждать, что гринхорн смог убить ножом гризли? Это мы несколько раз выстрелили в него, когда увидели.

– … А потом разбежались и забрались на деревья? Да, это правда, абсолютная правда.

– Но в конце концов медведь сдох от наших пуль. Он уже едва дышал, когда вы принялись колоть его ножом. Ясно?

И он опять нагнулся над медведем. Я снова крикнул:

– Сейчас же отойдите, мистер Рэттлер, иначе придется вас проучить!

Рэттлер успел всадить нож в тушу гризли. Я сгреб его в охапку – так как он сидел на корточках – и швырнул в сторону. Рэттлер с громким треском угодил в дерево. Не знаю, что трещало – дерево или кости негодяя. Выхватив из-за пояса заряженный револьвер, я приготовился. Рэттлер тяжело поднялся и, со злобой глядя на меня, прошипел:

– Ты еще пожалеешь об этом! Второй раз нападаешь на меня. Третьего не будет! – И он двинулся ко мне с ножом в руке.

Я поднял револьвер, предостерегая:

– Еще шаг, и пущу вам пулю в лоб! Бросьте нож! Стреляю на «три»! Раз, два…

Он не бросил нож, и я бы выстрелил в него – нет, не для того, чтобы убить, но уж руку с ножом прострелил бы наверняка, чтобы заставить уважать себя, – как вдруг раздался чей-то голос:

– Вы что, спятили? Остановитесь!

Посмотрев в ту сторону, откуда доносился голос, мы увидели, как из-за деревьев вышел человек. Был он мал ростом, одет как индеец – в кожаные штаны и охотничью куртку, так что трудно было определить, белый это или краснокожий. Пожалуй, все-таки белый, хотя лицо его сильно обгорело на солнце. Голова незнакомца была непокрыта, темные волосы спускались до плеч, за поясом – нож, в руках – ружье. Умный взгляд темных глаз выдавал в нем незаурядного человека, и, несмотря на физический недостаток – горб, фигура не выглядела смешной. Известно, что только глупые люди позволяют себе смеяться над физическими недостатками других. Увидев незнакомца, Рэттлер закричал:

– Эй, это еще что за чучело? Никогда не видал на прекрасном Западе таких карликов и уродов!

Незнакомец смерил его взглядом с головы до ног и спокойно, с достоинством ответил:

– Благодарите Бога за то, что он наградил вас здоровым телом. Но тело – не самое важное в человеке, многое зависит от сердца и души, и вот тут я не уступлю вам.